— И тогда я ему сказала: «вы как будто все заодно». Я действительно не могла больше! А он сразу выпрямился, и лицо сделалось, как будто сейчас меня ударит, и как будто он ни в чем не виноват, а только я все натворила. Нет, это невозможно! Он подумал, что «вы заодно» — это я про… Вы понимаете? Понимаете, да?
— Понимаю.
Незнакомец говорил низким, как геликон, голосом. Ей захотелось, чтобы он оказался Воландом и унес ее душу в кромешное пекло, где нет никаких мыслей.
— Был у Вас, сударыня Элеонора, неудачный вечер. Вас утомила длительная семейная трапеза. К тому же, мне кажется, Вашей раздражительности способствовали и чисто физиологические причины, не так ли?
В очередной раз изумив саму себя, она призналась, что да, способствовали. Незнакомец развел руками:
— Вот видите, все пройдет, не горюйте. И с Владимиром Вашим помиритесь. Несоизмеримы причина любви и причина ссоры.
Жар прошел, туман растаял. Она вдруг поняла, что теперь вдобавок ко всем бедам совершенно посторонний человек владеет всеми ее тайнами. Человек, конечно, в меру «свой», раз Урсула Ле Гуин, но… дa и можно ли разглядеть хоть слово в такой темноте? Она с трудом разобрала заголовок, в котором буквы были с аршин.
— Ступайте домой, сударыня, Вас матушка заждалась. Только лицо утереть не забудьте. А назавтра в классе встретитесь и на свежую голову договоритесь. Для такой цели и урок пропустить невеликий грех.
— Разберусь… спасибо. Могу я хоть узнать, кому я выложилась?
— Отчего нет, сударыня? Меня Марек зовут.
— А отчества себе не выдумали, Марик?
— Отчеств, сударыня, не выдумывают, разве только если вся жизнь — наша выдумка, как Ваш Владимир склонен полагать. А поскольку отец у меня был Анджей, тo меня можете смело именовать Марком Андреевичем.
— Так Вы — поляк?
— Ясное дело, поляк. А Вы подумали — раз на скамейке сидит, непременно Азазелло?
Она вздрогнула.
— То-то же. Домой, домой ступайте, не заставляйте меня читать Вам наизусть про тьму со Средиземного моря, тем более, Вы и так мне вo всем отчитались.
— А Вы…
— Нет. Считайте меня второстепенным героем в Вашем романе, из тех, что уходят, не возвращаясь.
Она встала.
— Я действительно пойду.
— Ступайте, ступайте.
Он окликнул ее, когда она отдалилась метров на пять.
— Элеонора! Вообще люди, подобные Вам, в последние годы собираются вместе. Сейчас даже массовые игрища устраивают, наряжаются в костюмы. Но я бы не выписывал Вам это лекарство. Одиноким общество не поможет. Идите, Бог с Вами!
…Вот они и встретились в ночном парке, вот и разошлись, и больше не увидятся до конца времен.