Его супруга поджала губы, заслышав такое публичное посрамление, но сознание того, что она стала первой леди Эксетера, которая узнала об этом происшествии, позволило ей оставить без внимания промах супруга.
– Кладовка! Ее нужно как можно быстрее перенести в какое-нибудь достойное место. У них есть городской дом на Курри-стрит, так что она должна лежать там. Разве что они захотят перевезти ее в Шиллингфорд.
В Шиллингфорде, в нескольких милях к западу от Эксетера, в направлении Дартмура, находилось поместье де Курси. – А семья уже знает о ее смерти? – допытывалась Матильда. – Я немного знакома с ее матерью – она иногда посещает молитвы у Святого Олафа. Бедная женщина! Она такая скучная личность, одевается, как мастеровой, но у нее добрая душа.
Джон попятился к выходу из светелки, успешно реализовав стратегические замыслы Несты.
– Еще никто не знает о ее смерти, даже ее семья. Я иду рассказать обо всем Ричарду. Он захочет узнать все подробности как можно быстрее, ведь в деле замешаны знатные особы.
Он сбежал, пока жена не сменила милость на гнев, и направился в замок. Там кишела обычная толпа просителей, которым нужно было увидеться с шерифом по тому или иному вопросу. Бедные рыцари, надеющиеся на повышение по службе, купцы с жалобами на конкуренцию на рынке или с заявками на проведение ярмарок, обеспокоенные клерки, сжимающие в руках пергаментные свитки, – все они стремились опередить друг друга и получить доступ в покои шерифа. Кроме того, сегодня здесь было необычно много посыльных и слуг, что объяснялось предстоящим через два дня визитом Главного юстициария. Однако Джон воспользовался своим положением второго по значимости королевского служащего в графстве и направился прямиком к измученному стражу у дверей Ричарда. При виде облаченной в черное шестифутовой фигуры, надвигавшейся на него подобно какой-то хищной птице, у стражника перехватило дыхание и его протестующий возглас умер, еще не родившись, так что коронер прошел мимо, даже не взглянув в его сторону.
Внутри ставни на оконных проемах были открыты, давая дорогу свету и морозному воздуху. Шериф сидел за своим заваленным бумагами столом, завернувшись в накидку и надев шерстяную шапочку. Он что-то быстро диктовал клерку, который судорожно царапал на пергаменте список гостей, приглашенных на следующей неделе на празднование в замок Рогмонт в честь архиепископа Кентерберийского – юстициария Хьюберта Уолтера.
При виде коронера лицо Ричарда выразило знакомое болезненное удивление, но голос не дрогнул, и он продолжил свой монолог для писца. Джон в нетерпении подошел к окну и стал смотреть на внутренний двор замка, чтобы убить время. Глазам его предстала обычная суета дворовой жизни – месили грязь повозки, запряженные волами и нагруженные овощами и кормом для скота, сержант занимался строевой подготовкой с взводом солдат. Около хижин, приютившихся возле вала, окружавшего стены, сновали женщины, одни несли дрова или горшки с дымящимся варевом, другие выплескивали на землю помои. Некоторые орали на своих отпрысков и подхватывали на руки голых малышей, бродящих перед понуро стоящими тяжеловозами – знакомая картина для человека, который добрую половину своей жизни провел в солдатских лагерях.