Она громко всхлипнула.
Вадим Сергеевич открыл глаза и слабо вздохнул. В ушах стоял неприятный звон, тошнило.
– Вставай… – мама неуклюже пыталась его приподнять. – Пойдем домой.
Он хотел спросить, где Лена, но не смог. Губы и язык онемели, не слушались. Кое-как с помощью Ольги Антоновны ему удалось подняться на ноги и доковылять до подъезда. Подъем по лестнице превратился в серьезное испытание для обоих. Наконец они добрались до своей двери. Ольга Антоновна полезла в карман за ключами.
– Потерпи, Вадик, сейчас…
К ручке двери была привязана тоненькая черная ленточка.
– Ч-то это? – еле ворочая языком, выговорил Вадим.
– Где?
– В-вон…
Ольга Антоновна только теперь обратила внимание на ленточку.
– Не знаю. Детишки балуются, наверное.
– А… п-почему она ч… ч-черная?..
Страх снова завладел Казаковым. Эта лента на ручке двери оказалась неспроста. Черная лента! Знак траура, смерти… Ее привязала Лена. Таким образом она предупреждает его: «Берегись, твои дни сочтены!»
– М-ма-а-а… – вне себя от ужаса, взвыл Вадим Сергеевич. – У-убе… у-убери-и.
– Успокойся, Ваденька, – засуетилась Ольга Антоновна. – Ну, чего ты так испугался?
Руки ее дрожали, и она не сразу смогла развязать тугой узел на ленте. Цвет ленточки не понравился Ольге Антоновне. Дурацкие шутки! Дети совсем распустились. Никто не занимается их воспитанием, – вот в чем дело. Родители с утра до вечера пропадают на работе, а их чада хулиганят. Вместо того чтобы сидеть за уроками, они придумывают всякие гадости и досаждают порядочным людям. Безнаказанность – бич общества.
Она уложила Вадима на диван, принесла ему сердечные капли.
– Выпей, сынок. На тебе лица нет.
Казаков молча выпил. В его голове крутились мысли одна ужаснее другой. Лена, Лена! И зачем только он связался с ней, на свою погибель? А все мама! Жениться, видите ли, ему пора. Разозлившись на Ольгу Антоновну и обвинив ее во всех своих бедах, Вадим оттолкнул ее руку со стаканом.
– У-унеси… Больше не хочу.
Она обиженно поджала губы. Дети привязали к двери дурацкую ленточку, а она виновата. Сын совершенно ее не жалеет. Но чего он так испугался? Нервы… нервы расшатались. Педагогическая работа ужасно изматывает, а тут еще болезнь. Вадику пора как следует отдохнуть.
– Пойду сделаю чай, – сказала Ольга Антоновна.
Казаков не возражал. Он лежал, глядя в потолок, и прислушивался к частым ударам своего сердца. Надо серьезно лечиться, может быть, поехать в санаторий. Подальше от Лены, от Москвы… от жутких воспоминаний.
Минутная радость сменилась разочарованием. Нет, это его не спасет. Ведь рано или поздно придется возвращаться домой.