– Друг мой, на твоем примере я убеждаюсь, насколько все мужчины одноклеточны. Разреши задать тебе несколько вопросов? – проговорила она, вытягивая свою старую морщинистую шею в сторону сына и берясь за новую сигарету.
– Спрашивай. – Анатолий крутанул плечами, что должно было обозначать крайнюю степень неудовольствия.
– Ты можешь плечами не крутить, на меня это не действует, – заявила Ева Юрьевна. – Лучше скажи, она москвичка? – Стальные пружинки глаз буравили лицо сына, и он, не выдержав, повернулся к матери боком, всем своим видом показывая, что его заинтересовала картина, висящая на стене.
Картина и впрямь была хороша, как почти все вещи в доме Нестеровой. Ее комната напоминала скорее лавку антиквара, а не жилище простого человека. По стенам были развешаны картины старинных мастеров, на комоде и буфете стояли статуэтки саксонского фарфора и бронзовые безделушки, за стеклом серванта пылились бесценные сервизы. Но все эти сокровища, заслуживающие места в любом из музеев, пылились на полках без толку, обрастая вековым слоем грязи и запустения. Чтобы разобраться и перемыть все это великолепие, у Нестеровой не хватало ни времени, ни сил.
– Так она москвичка? – повторила вопрос Ева Юрьевна.
– Какое это имеет значение? – огрызнулся Анатолий.
– Самое прямое, – поражаясь наивности сына, заметила она.
– Нет, она не москвичка, – поджав губы, Толя старался не взорваться и не накричать на мать, толковавшую не о том, о чем нужно.
– Значит, не москвичка, – констатировала Нестерова. – А насколько она моложе тебя?
– Почему ты решила, что она моложе?
– На двадцать?
– На двадцать пять, – буркнул он, переходя к стеклу серванта. – Какая забавная статуэтка собачки!
– Не забавнее тебя, – отрезала мать. – Я так и думала. А на что она живет? Она работает?
– Конечно. Она официантка в ночном ресторане.
– Как ты думаешь, зачем ты ей сдался? – Он видел, как губы матери растянулись в язвительной улыбке, и Анатолия вдруг затопила такая волна ярости и негодования, что он сжал кулаки, спрятанные в карманах брюк. – И как долго вы знакомы?
– Я познакомился с ней сегодня ночью, – тихо проговорил он и мечтательно улыбнулся.
– Гениально! – изрекла Нестерова.
– Ну почему ты хочешь всегда все опошлить? – не выдержав, взорвался он. – Почему тебе везде чудится подвох и ты даже не можешь допустить мысли, что меня может полюбить молодая красивая девушка не из каких-то низких меркантильных соображений, а за мои личные человеческие качества?
– Которые она узнала за два часа знакомства с тобой? Где твои глаза, сын? Даже обожая тебя до бесконечности, не могу не констатировать того факта, что, к сожалению, вместо мозгов у тебя одна прямая извилина, да и то, начерченная пунктиром и на том месте, на котором обычно сидят.