— У меня, брат мой, в жизни все наперекосяк получилось. В детстве мечтал уплыть куда-то далеко-далеко в океан. Знаешь, что такое счастье? Счастье — это неведомые острова, которые встают на заре в золотистой дымке прямо по курсу корабля. Вот что такое счастье.
— И вы видели такие острова?
— Нет, брат мой, не пришлось. Война помешала. Взял кружку, ложку и на фронт.
Сейчас, зимой, дачи в поселке заколочены, вокруг — ни души. И надо же — тяжелейший приступ гипертонии. Лежит пластом, временами сознание теряет, попытается встать — голова кружится, с ног валит. Дом не топлен, хлеба — ни крошки, Дик на что терпелив, и тот поскуливает от голода и холода. Сил нет даже камин разжечь, не то чтобы дойти до почты и вызвать телеграммой из Москвы племянницу Варю.
И вдруг Валерка! Как в сказке. Минуту Аверкин не мог прийти в себя от изумления. Как же он здесь очутился зимой, рабочим днем?!
— Ты откуда?
Валерка потупился, поджал губы.
— Ну, говори! Все начистоту. Мы же с тобой давние друзья. Разве не так?
— Так…
Выслушав мальчика, Аверкин откинул голову на подушке, задумчиво уставился в потолок.
— …Натворил ты, брат, дел, натворил…
Помолчал, скосил грустные глаза на гостя, и вдруг короткая улыбка тронула его бескровные губы:
— Придется, брат, держать курс к дому. И не откладывая. Ты, поди, и не ведаешь, какой у тебя в доме переполох поднимется, когда ты не вернешься из школы.
Он помолчал, снова уставившись больными горячими глазами в потолок.
— Впрочем, раз оказался здесь, помоги мне, брат, чуток. Видишь, занемог. Принеси дров и растопи камин. Сможешь?
— Смогу! — обрадовался Валерка.
— Хорошо! Потом сбегай на почту и отправь телеграмму Варе. Да, по пути забеги в магазин и купи что-нибудь поесть нам с Диком. Деньги в ящике письменного стола. И все быстро-быстро, ноги в руки и марш! А то хватятся в твоем доме! Попадет нам по первое число.
Валерка сделал все, что ему велели: и телеграмму отправил, и по своему усмотрению купил дешевой ливерной колбасы, думая прежде всего о Дике, и лимонное печенье купил — печенье оп особенно любил. Про хлеб забыл. Зато нес из магазина десяток яиц.
Довольный собой, вернулся на дачу и здесь обнаружил, что дядя Вася заснул, да так, что не разбудить. Жив ли? Склонился над больным, пригляделся к его лицу: жив! Посапывает. Только как-то нехорошо, словно вздыхает от немоготы.
Осторожно накрыл старика сползшим на пол одеялом.
Очнулся Аверкин ночью. На полу на медвежьей шкуре рядом с Диком, положив руку на теплую спину собаки, спал Валерка. Вокруг на полу лежали раскрытые старые журналы, альбомы с марками и морской компас — он вызывал у гостей особый интерес. В камине мерцали догорающие угли.