Когда самолет снова взмыл в небо и взял курс в сторону Европы, я прислонился щекой к стеклу иллюминатора и смотрел на нежную голубизну, которая полыхала под крылом самолета. Какая же она добрая, ласковая, животворная эта морская голубизна — казалось, наполняет твои глаза животворной силой, вселяет надежду, веру в чистоту и ясность завтрашнего дня. Если бы сейчас наш самолет превратился в космический корабль и взмыл бы ввысь, выйдя за пределы земного притяжения, то Земля в окошке иллюминатора постепенно превратилась в шарик, потом в звездочку, и сияла бы звездочка прекрасным утренним светом, потому что умыта паша планета волнами Мирового океана. И вдруг вспомнился утренний час в Тихом океане. Наше судно подходило к архипелагу Самоа. Как раз в это время сравнительно недалеко от нас приводнялись американские космонавты, возвращавшиеся с Луны. Их встречало множество кораблей и самолетов США, однако и наш маленький кораблик решил сообщить о своей готовности в случае необходимости немедленно прийти на помощь астронавтам. По радио мы слышали переговоры Земли с аэронавтами. И запомнились слова одного из аэронавтов. Он крикнул в микрофон: «Идем! Идем! Вот она, родная, голубая, теплая!»
Из Туниса трасса самолета шла к Аппенинскому полуострову, к Риму, и слева по борту в сияющей голубизне проступил темный сгусток суши. Эта была Сардиния, большой итальянский остров.
Однажды этот остров вдруг надолго вошел в мое сознание. Наше судно проходило недалеко от Сардинии. И вот в тот вечер по транзисторному приемнику я поймал на английском языке передачу новостей из Рима, и среди прочих диктор сообщил, что в главном городе Сардинии Кальяри советская пианистка, приехавшая сюда на гастроли, с гнойным воспалением аппендицита в тяжелом состоянии доставлена в госпиталь. Я знал эту пианистку лично, а по имени ее знали многие — на борту нашего судна она музыкант известный. Пришел с горькой новостью к капитану.
— Давайте ее поддержим! — вдруг предложил он и потянулся к телефону, набрал номер: — Вася! Скажи, ты смог бы по радио напрямик соединиться с Кальяри? Это город в Сардинии. Очень нужно! Трудно, говоришь? А ты попробуй! Понимаешь, наш человек там! В беде! Слово поддержки передать. От имени всего экипажа. Знаешь, о ком идет речь?
Соединиться с Кальяри напрямик было действительно непросто. Но наш Вася был упорен. Он звал и звал этот самый Кальяри и только к середине ночи дозвался. Радист на Сардинии удивился столь странному и неожиданному вызову с моря, да еще с советского судна — первый случай в его практике. Но, узнав, о ком идет речь, проявил готовность сделать все от него зависящее. «У нас, в Кальяри, все о ней говорят. Я сам собирался на ее концерт. И вдруг такое!» Заверил, что, несмотря на ночное время, немедленно передаст прямо в больницу текст телеграммы. «Доброе слово — лучшее лекарство», — отстукал нам сардинец.