Наконец фундамент готов.
Почему у кинооператора странный, растерянный вид. почему не снимает момент сооружения обелиска, такой важный для его будущего фильма?
Кинооператор мечется по площадке с экспонометром в руках, и в его остекленевшем взгляде отчаяние.
— Что случилось?
— Темно. Для цветной пленки света нет!
Темно? Четыре часа пополудни. Вокруг площадки не джунгли, кустарник — все запросто щелкают фотоаппаратами. Но, оказывается, для цветной кинопленки света не хватает.
И вдруг кинооператора озаряет:
— Срубите это дерево! И это тоже! — Жест у него властный, генеральский, не терпящий возражений.
Боцман послушно направляется к дереву.
— Где топор? — кричит он.
— Топор! Ребята, поскорее топор!
— Топор! — вдруг громко и внятно повторяет молодой папуас, стоящий недалеко от меня, и показывает под куст. Там действительно лежит то, что мы ищем.
Мы изумлены. Изумлен и папуас нашему изумлению.
— Это же папуасское слово — то-пор! — утверждает переводчик, местный учитель.
— Папуасское?!
С помощью учителя наконец выясняем: на этом берегу топор папуасы действительно именуют русским словом. Ясно: пришло оно сюда вместе с Маклаем. Ведь он первым вручил здешним папуасам железный топор. До того у них были только каменные и назывались они иначе. Всего сто лет назад на этой земле был еще каменный век. «Металлов они не знали, даже не умели добывать огонь», — писал Маклай. Уже потом нам рассказали, что в папуасском языке сохранились и другие слова, которые местные жители переняли от русского путешественника вместе с понятиями, которые он для них открыл впервые: арбуз, кукуруза, тыква, гвоздь… Все эти слова сохранились до сих пор в местном диалекте.
Дерево срубили быстро — оно было невысоким, но с густой кроной, — и на площадку хлынул с моря поток голубого света. Стрелка экспонометра радостно дрогнула:
— Внимание! Начинаю съемки! Не разбредайтесь! Ближе, ближе к обелиску! Еще ближе!
А обелиск уже готов. И часа не прошло, как мы высадились. Вот что значит вдохновение!
На пластине из нержавеющей стали слова по-русски и по-английски:
В память высадки на этом берегу в 1871 году с корвета «Витязь» русского ученого
Н. Н. МИКЛУХО-МАКЛАЯ
от моряков и ученых «Витязя»
Декабрь 1970 год.
Минуту молча стоим у обелиска, склонив головы. Вспоминаю могилу Миклухо-Маклая на старинном кладбище в Ленинграде. Когда увидел ее впервые, была зима, и на могилу падали тяжелые и влажные хлопья снега. И там, на зимнем ленинградском кладбище, я пытался представить далекий жаркий берег, вот этот берег, которому Маклай отдал столько сил, столько здоровья, а значит, и саму жизнь. Он умер молодым — сорока двух лет. Удивительным человеком был Миклухо-Маклай.