— Можно еще цветы дарить.
— Хорошо, что ты этого не сделал. В каждой ленте про любовь дарят цветы. Уже не могу смотреть эти приторные истории со слащавыми песенками, цветами и кукольными лицами артистов. Хочу видеть на экране жизнь, людей с сильным характером, способных что-то просто сделать для братьев своих, а не ради долларов. Я выгляжу странно?
— Нет.
«Может, они просто изучают меня для разговора с Главрыбой? Не собираюсь ли я манипулировать Лонгом, если да, то как, ну и, наконец, как Лонг сможет манипулировать мной? Это было бы естественно… Итак, сегодня двадцать восьмое, вторник… точнее, скоро уже двадцать девятое среда. Меня успеют принять до уикенда? Как-то слишком бурно тут прошел первый же день.»
17. Отец циников, пошляков и космополитов
Ночью Виктору Сергеевичу приснился чудный сон. Будто он налаживает для какой-то небольшой фирмы аппаратный файрвол для доступа в Интернет из локальной сети по веб-интерфейсу. И все получается, кроме доступа одной проги по UDP по порту 55555. Виктор Сергеевич перепробовал все способы, чтобы это обеспечить, и даже все порты временно пооткрывал, чтобы понять в чем дело, а файрвол все пакеты по этому порту отбрасывает. И он бился и как-то вдруг сделал так, что появился коннект, даже сам не зная как, но после включения и выключения файрвол снова стал отбрасывать пакеты по порту 55555, и надо было начинать все сначала.
Вот такой красивый сон про настоящую жизнь.
Ранним утром в номере воздух был пропитан все тем же запахом брэнда «Пятая авеню». Джейн безмятежно дремала, чуть приоткрыв во сне свой манящий ротик; сейчас, со стертым макияжем (за исключением ногтей — лак снимать было некогда) она казалась совершенно беззащитной. ТТ валялся на тумбочке. Пострелять из него так и не пришлось, о чем Виктор совершенно не жалел. Если визита в Белый дом придется ждать долго, можно напроситься съездить на какое-нибудь служебное стрельбище, типа потренироваться…
Постепенно его стали одолевать угрызения совести. Как ни крути, а получается, что с Джейн он сошелся по заданию империи. Как-то не по-человечески выходит. Хотя, с другой стороны, с учетом грозящего в случае войны геноцида, смысл его поступка был в сохранении своего рода.
«Альтеншлоссер был бы доволен… Высшее проявление долга гражданина в рейхе. Постель ради служения нации. Для продолжения рода нужно совсем другое… Хотя нет, для продолжения рода именно это и надо. Как-то по дворянски все получается, делить ложе ради интересов родового имения. Неудивительно, что эти графы и бароны портили крестьянок… Идиотизм, глупости! На войне людей будут убивать и калечить, а ты, как рефлексирующий шестидесятник, снова роешься в своих личных комплексах. О других надо думать, а не о себе.»