– И она вернулась, – добавила Мэри, кивнув головой на внутреннюю дверь.
Двадцатилетняя красавица Мэри тайно поддерживала Джона в противостоянии с мрачной Матильдой и ее брюзгливой служанкой-француженкой Люсиль. В прошлом Мэри неоднократно делила с Джоном свой тюфяк, но в последнее время отказывала: Люсиль начала что-то подозревать, Мэри же ценила свою работу больше, чем удовольствие, доставляемое сладострастным коронером.
– Иди помирись, – предложила служанка. – Она, вероятно, догадалась, где ты был этим утром.
Когда Мэри исчезла в конце галереи, де Вулф вздохнул и поднял щеколду на внутренней двери, ведущей в зал. Дом в переулке Св. Мартина представлял собой высокую, узкую конструкцию из дерева с крышей из дранки. Он почти полностью состоял из одной высокой комнаты, но сзади в верхней части зала была пристроена антресоль, в которую можно было попасть по наружной лестнице с заднего двора. Антресоль служила и спальней, и убежищем Матильды, где та коротала часы, когда не молилась или не склонялась с безразличным видом над каким-нибудь шитьем.
В глубине зала большую часть стены занимал огромный каменный камин, сужающийся конус трубы которого поднимался к стропилам. У очага полукругом стояли две скамьи с высокими спинками и пара кресел с капюшонами, а основную часть пространства этой мрачной комнаты занимал длинный дубовый трапезный стол. Тяжелые панели стен были увешаны унылыми гобеленами, помогавшими бороться со сквозняками. Пол был выложен каменными плитами – еще одно модное нововведение Матильды, презиравшей обычный камыш или солому, разбросанные по утоптанной земле.
Когда Джон вошел, Матильда сидела за дальним концом стола в ожидании обеда. Хотя с обеих сторон стола стояли лавки, в каждом конце был высокий, с прямой спинкой стул. Вулф и Матильда сознательно занимали их, чтобы держаться как можно дальше друг от друга. Джон закрыл за собой дверь и захромал к жене.
Матильда подняла голову и окинула мужа злобным взглядом – выражение ее лица, напоминавшего квадратную мордашку мопса, было напрочь лишено радушия.
– Ты снова, полагаю, переутомился! А я тебе говорила, что еще слишком рано ездить на таком звере. Одному Богу известно, где ты был, но, думаю, можно догадаться.
Коронер со стуком швырнул палку на стол и пристально посмотрел на жену.
– Я был в Ружмоне, у твоего чертового братца, если хочешь знать! Мне нужна новая комната, желательно не на крыше этого клятой сторожевой башни, а все, на что сподобился твой братец, – это чулан размером с нашу уборную.
Доковыляв до камина, де Вулф бросил в него пару поленьев. Брут неслышно подошел сзади и прилег понежиться в тепле. После упоминания имени шерифа наступила зловещая тишина: Матильда никогда не говорила о брате после того, как ей пришлось просить мужа не разоблачать де Ревелля как потенциального мятежника.