— Несправедливо, — заявил Ромка, двигаясь привычным зигзагом, от укрытия к укрытию, — то, что Лар называл «заяц на минном поле». — И нечестно. Мир вообще нечестно устроен.
— Дай ему в морду.
— Миру?
— Ну да. Он сразу станет лучше.
Этот взгляд на вещи заставил мальчишку призадуматься.
— Вообще говоря, — заметил он после паузы, — это называется активная жизненная позиция. Вот, например, Робин Гуд.
Это было ошибкой. Пришлось рассказывать про Робин Гуда, причем детский вариант, потому что Ромка вряд ли смог бы разобраться, зачем воевал настоящий Робин… Золото беднякам он точно не отдавал.
Реакция Лара была прямолинейна и малопредсказуема. Лар вообще имел на все свою точку зрения, то есть просто на все на свете. И спорить с ним было сложно. Вот и сейчас.
— Ты упоминал, что у вас на планете экономический кризис, — сказал он. — Но я даже не предполагал, что все настолько плохо.
— При чем тут кризис? — удивился Ромка. — Я говорю о том, что он отбирал деньги…
— У богатых, я понял. — Лар вздохнул. — Есть такая наука, парень, — экономика. Слышал?
— Ну… слышал.
— И?
— Нельзя отбирать деньги у богатых? — предположил мальчишка. — По шее дадут?
— Это тоже. Нет, просто ты мыслишь однобоко. Не видишь картины целиком.
— Лар, — осторожно поинтересовался Ромка. — Ты издеваешься, да?
— Да. Немножко. Ладно, давай учить тебя думать экономическими категориями. Что делает твой Робин Гуд?
— Отбирает деньги у богатых и раздает их бедным.
— Хорошо. Дальше.
— Что — дальше? — удивился Ромка.
— Что после этого делают богатые?
— Э… Ой.
— Точнее?
— Ладно. Понял. — Ромка вздохнул. — Одной сказкой меньше. Богатые отдают деньги Робин Гуду, Робин Гуд отдает деньги бедным, бедные отдают деньги богатым. Получается круг, и так до бесконечности.
— Да. И мне страшно подумать, сколько народу пострадает в процессе этой, прости за грубое слово, экономики. Молодец. Ты быстро учишься.
— Кстати, часть денег он мог бы оставить себе.
— Кстати, он наверняка так и делал…
* * *
Ромка уже шестой час шел один. Лар заявил, что он должен поспать, дескать, разум, даже такой странный, как разум бестелесного призрака, без сна существовать не может. Взял с Ромки слово, что тот будет осторожен, и заснул. То есть он, конечно, называл это медитацией, но Ромка не поверил.
Дорога шла в гору, точнее, это была не дорога, а русло высохшего ручья. Гладкие, отшлифованные водой плиты серого камня, — в Крыму, до которого в этом году Ромка так и не доехал, такого много, — казались чистыми: ни травы, ни пыли. Это доказывало, что вода здесь все-таки иногда течет.