— Относительно какого времени? — спросил Маршаль. — День считать за месяц?
— Относительно нашего времени. Не забудьте еще одного обстоятельства. На земном шаре существует тяготение, которое сильнейшим образом влияет на жизнь растений: на быстроту их роста, величину и прочее. Не забудьте, что клетки растений, делясь в процессе роста, непрестанно ведут борьбу с земным тяготением, которое “приковывает”, тянет вниз каждую клетку. Помните, как “ненормально” развивались наши растения в стеклянном шаре Стормер-сити? Они росли горизонтально, а не вверх стеблями и были значительно больше своих собратьев, растущих на грядках. Не по той ли причине растения отдаленных геологических эпох Земли отличались гораздо большей высотой: какие-нибудь мхи, хвощи достигали роста современных эвкалиптов, секвой? В те отдаленные времена земной шар вращался быстрее, чем сейчас, большая центробежная сила уменьшала силу тяготения, и растения, а также и первобытные животные обладали огромными размерами. Земля еще не “пригнетала” их так, как теперь. Меньшая земная тяжесть наряду с другими условиями — большею влажностью, теплом, большею насыщенностью углекислотой — обусловливала и больший рост, вероятно, и скорейшее деление клеток. В нашей же ракете все предметы, живые и неживые, невесомы. Все это и заставляет меня предполагать, что в оранжерее растения будут очень быстро всходить, расти, плодоносить и вызревать. Но, разумеется, это лишь предположение. Думаю, что оно не обманет меня и на этот раз. Вот выход, — закончил Цандер. — Ваше спасение в том, чтобы немедленно всем приняться за работу.
— Как, работать? — вскричал Стормер. — Я… У нас есть еще петух, курица, поросенок и две козы. Если нам не хватит продуктов до первого урожая, мы можем зарезать их…
— Ни в коем случае! — вмешался Шнирер.
Эти животные, взятые в “ковчег” по его настоянию, входили, так сказать, в его философскую систему, составляли неотъемлемую часть его планов “новой жизни на новой земле”, которая, впрочем, как две капли воды должна была походить на земную жизнь времен библейского Авраама: пастушескую идиллию натурального хозяйства, идиллию жизни на лоне природы. Он уже мечтал о мирных стадах овец на тучных пастбищах у прозрачного ручья. Он, как Ной, не прочь был бы забрать по крайней мере всех домашних животных — “по семи пар”, но новый “ковчег” не обладал чудодейственной вместимостью старого, и Цандер, увы, — и в этом последнее слово было за ним — согласился взять только нескольких, решив, что они и без всякой философии будут нелишними.