Было без четверти девять, когда Романо, Энцо и Сара приехали в Монте Кальма.
Фредерико Бенедетти уже произнес приветственную речь, которая каждый год звучала одинаково, и сделал знак обслуживающему персоналу, чтобы подавали первое блюдо, состоявшее из crostini [47] с печеночным паштетом, грибным кремом, кусочками помидоров и соуса с пряными травами.
Гости сидели за столами, открывались первые бутылки красного вина, когда появилась Сара в сопровождении Романо и Энцо. Примерно в пяти метрах от столов она на секунду остановилась, смахнула шелковистые мягкие волосы со лба и улыбнулась.
И все посмотрели на нее. На какой-то момент все, казалось, перестали есть и замерли, потому что такая красавица не появлялась на летнем празднике в Вальдамбре с незапамятных времен.
Во время беременности и в следующие месяцы Сара редко показывалась среди людей, Романо почти все покупки делал сам, да и Саре было неинтересно ходить по барам лишь для того, чтобы выпить чашечку эспрессо. Она довольствовалась тем, что скрывала свое все более округлявшееся тело дома, училась у Энцо итальянскому языку и помогала Эльзе, которая буквально проглатывала все интересное, причем неважно на каком языке. А когда родился Эди, она посчитала, что ее важнейшая задача – забота о нем.
Так что многие в Монтефиере до сих пор видели Сару только мельком, а большинство гостей из Амбры или окрестных сел вообще ее не знали.
Ее появление в Монте Кальма стало настоящей сенсацией. Роберта Стокки сидела рядом со своим сыном Рико и как раз перекладывала на его тарелку кростини с печеночным паштетом, который не любила, когда увидела подходившую к ним Сару Симонетти и почти одновременно почувствовала, как напряглось тело Рико. Роберта успокаивающе положила руку на колено сына и легонько сжала его. Она могла считать себя счастливой, ведь у нее такой прекрасный сын.
Рико уже исполнилось тридцать четыре года. Он все еще не нашел себе жену и жил вместе с матерью в покрашенном в белый цвет доме на развилке дороги на Ченнину. Участок земли там был неудобным, каменистым и требовал очень много ухода, как любила подчеркивать Роберта. Рико жил в задней части дома, где в его распоряжении находились комната и маленькая душевая, а кухня ему была не нужна – так считала Роберта, она ведь все равно готовила на двоих. Рико работал санитаром в больнице Сан Джованни. Он был грузным, неуклюжим, зато добродушным и терпеливым, и мог одним нажатием своих мясистых пальцев успокоить любого нервного пациента. Зачастую он работал в ночную смену и тогда выходил из дому в три часа дня и возвращался только около полуночи. Иногда, если не хотелось спать, Роберта ждала его и за компанию недолго смотрела с ним телевизор, но в это время он никогда не был особенно разговорчивым. Каждое утро ровно в шесть он вставал, в шесть тридцать ехал в больницу, в шестнадцать тридцать возвращался домой. Потом он работал в саду, ремонтировал дом или ехал в Монтеварки в супермаркет, чтобы сделать покупки на неделю. Время от времени он отвозил Роберту в Леване к парикмахеру и терпеливо ждал два часа, пока она будет готова.