С той ночи начались ее беды. Первыми уже через неделю приехали двое. Были они вежливы, но от их слов у бедной старушки от страха зашевелились волосы на голове. Ей сказали, что ее Игоряша кинул братву и если она хочет, чтобы внук остался цел, пусть скажет, где он прячется или отдаст то, что он у нее спрятал. Насмерть перепуганная Варвара Лукьяновна все-таки нашла в себе силы ответить, что внука у нее не было с майских праздников, и ничего у нее он не оставлял. «Вежливые» дали ей время на размышление и укатили. Спустя два дня приехала целая банда на трех машинах. Бабушку снова допросили — на сей раз грубо и бесцеремонно. Она твердо стояла на своем. Тогда ее усадили в машину, и «бандитские рожи» устроили в ее доме настоящий обыск. Они хозяйничали в старой избе часа четыре, и все это время Варвара Лукьяновна тихо плакала от страха и беспомощности. Свертка бандиты не нашли, но, уезжая, пригрозили, что вернуться еще.
Они приезжали еще дважды, переворачивали вверх дном дом, сарай, раскатали по поленцу весь дровяник, перекопали пол-огорода, лазили даже в уборную, но так ничего и не нашли. Больше бандиты не появлялись, и Варвара Лукьяновна, потихоньку, день за днем восстанавливая разорение, радовалась, что все так хорошо закончилось. Беспокоило только долгое отсутствие внука, но она решила, что тот, скрываясь от дружков-бандитов, куда-нибудь уехал, и терпеливо и покорно ждала своего непутевого Игоряшу.
А осенью, в конце сентября к Варваре Лукьяновне приехал хмурый Паша Вилков, участковый. Пряча глаза, он сказал, что в Пахре обнаружен труп неизвестного парня, предположительно — ее Игоря. Ему приказано было отвезти ее в Подольск, на опознание. На дрожащих ногах она еле дошла до милицейского «козла». Дальнейшее старушка помнила плохо, урывками. Тряская дорога до Подольска. Томительное ожидание в каком-то коридоре. Труп на металлическом столе. Искаженное, раздувшееся от долгого пребывания в воде лицо, лицо ее внука.
— …Вот такая беда у меня, Наташенька! Осталась у меня эта только икона взамен моего Игоряши, да еще страх, что бандюги вернутся… Я ведь и на тебя поначалу подумала, что от них ты, подосланная… — закончила, утирая уголком платка слезы, свой рассказ старушка.
Они помолчали немного, Наташа не знала, что говорить, как смягчить ее горе. И вдруг, неожиданно даже для себя самой, сказала:
— А я месяц назад бабушку похоронила…
— Ох, Наташа, да я бы с радостью вместо Игоряши-то… — Хозяйка опять всхлипнула. — А теперь — хоть вовсе не помирай! Все, что на смерть себе откладывала, все до копеечки внуку на похороны ушло… Ладно, авось как-нибудь и меня похоронят, не оставят снаружи-то…