— Это как зубы, — сказал Чарли. — Человек обламывает себе резец и считает, что в нём для него сконцентрировался весь мир. Или ставит себе серебряную коронку на задние зубы и думает, что весь мир должен её видеть.
— Шрам сильно бросается в глаза? Только честно, Чарли.
— Скорее всего, нет. Разве, что ты мне сказал…
— А я вижу его. Порой я его вижу даже с закрытыми глазами.
— Папа, а мальчик в школе сказал мне, что его брат рассказал ему, что у хоккеистов бывает и по двадцать шрамов.
— Хоккей порой бывает грубой игрой. Случается, что игроки получают ранения.
— Ты мне купишь хоккейную клюшку?
— Не уверен. Она для ребят постарше.
— Я не буду играть с ней на льду. Только дома.
— На поле Бум-Бум Крамер!
— Что ты хочешь сказать, папа?
— Бум-Бум Джофрион — был такой хоккеист. Когда ты подрастёшь, у тебя будет хоккейная клюшка, если она тебе ещё понадобится.
— Сколько должно исполниться лет, когда можно больше не спать с медвежонком и другими игрушками?
— Тут нет определённого возраста. Как только ты этого захочешь.
— Думаю, что я уже вырос. Попробую не спать с ними.
— Если ты этого хочешь…
— Ну, они останутся в моей комнате. Как живые статуи. И днём я по-прежнему буду с ними играть. Но во сне они будут сидеть на шкафу и смотреть на меня.
— Когда ты собираешься это сделать?
— Сегодня вечером.
— Сегодня?
Когда перед сном сын отложил в сторону медвежонка, отец испытал прилив чувств, больший, чем у малыша! На следующее утро Билли ходил гордый и счастливый: всю ночь он проспал без присмотра игрушек. Он благополучно миновал критическую точку. На полной скорости, без заминки. Он продолжал так же носиться. Но когда он бегал по дому или по игровой площадке, Тед не спускал с него глаз.
— Осторожнее, Билли, не так быстро. — Но эти слова не имели никакого смысла для сына. Билли уже забыл и падение, и как ему накладывали швы. Ему было пять лет и он продолжал расти.
Но воспоминание о его травме осталось в памяти у Теда. Он никогда не сможет забыть этот момент. Острый, как бритва, кусок металла распарывает личико ребёнка. Кровь. И конец заблуждений, что его ребёнок безукоризнен, что на его прекрасном личике никогда не будет никаких шрамов, тело его будет свободно от таких отметин. Его сын, которого он любил до глубины души, стал жертвой несчастья. Он может снова пострадать. Он может погибнуть. Тед Крамер мечтал, чтобы его сын жил в спокойном безопасном мире, который он, отец, будет полностью держать под контролем. Но ранение свело на нет его мечты. Такой контроль никогда не будет ему под силу.