Бесконечная эта зима, но клубы уже другие, в таких местах она раньше не бывала, такие улицы старалась обходить стороной. Только сейчас туда, куда раньше, хода уже нет, слишком многие юные лица там уже повидала, слишком много тел ощутила, слишком многие, уж ясно, - не ее принцы, что-то изнутри кричит: торопись! Время сгорает, как фитиль, все меньше его, время уходит, в ушах - голос Адели, бессвязные отрывки из книжки, фразы, что повторялись так часто, что они - как мантра уже, как заклятие, сила в них, как песня, как припев, все время - в ритме крови, бьющейся в ушах, в ритме танца, танца, танца, а парни здесь не глядят на нее так часто, так жадно, хотя танец ее - совершенен, не хуже прежнего, может, и лучше, много лучше, чем раньше был, но нет - иногда все-таки смотрят, она уходит с танцпола, и все - отворачиваются, что ж они думают - что она не видела? Она с закрытыми глазами - и то видит, все понимает, ТЕЛО НЕ ЛЖЕТ, а те, что с ней заговаривают, они совсем другие, колоссальная разница. "Эй, - нет улыбки, а рука - аккуратно на стакане, - ты здесь одна?"
Я ищу принца... "Да", - отвечает она, с уверенностью, которая на поверку - подделка, и тогда - назад, домой, к ней, такое ее условие, она никогда ни к кому не пойдет, домой, а там - света нет, и пусть решает тело, и...
"У тебя резинка есть?"
"Нет".
...и опять, и опять, все та же песня, не принц, и не партнер, и все уже без разницы, и она просто отодвигается, иногда даже кончить им не дает, они еще дергаются, пыхтят, а она отодвигается, но в таких, как эти, и намека на доброту нет, вот и не на что им добром отвечать, и она равнодушно отстраняется, отпихивая чужое тело, и они звереют, почти всегда, несколько раз на нее замахивались, а один так и ударил, неважно, конец всегда один - ругаются, одеваются, выметаются, и она наконец-то одна, за холодным стеклом - огоньки, как булавочки колючие, от нагревателя - запах душный, приторный, и она нагибается, и растирает ступни, а потом пальцы, худые, все лучше, чем плоть мясистая, так ничего не скрывает гибкую границу сухожилий, бескомпромиссность костей.
Уик-энд, никуда были эти вечеринки, на одной ее пивом облили, на другой - прицепились, что слишком худая, отослали назад, не дали танцевать, а ведь так - все чаще и чаще, теперь у нее в ночь - одна вечеринка, от силы две, иногда она и вовсе не нужна никому. Офис с наглевскими репродукциями, и там - "У вас что - анорексия, что ли? Я, знаете ли, с инвалидами не связываюсь, не мой бизнес. Хотите дальше танцевать - лучше кушать надо, милая".