От удара об металлические стойки, винты вражеского Ми разлетелись, как стеклянные, при этом, срубив напрочь колеса и ракетные пилоны с сергеевской машины. Звук был ужасен, казалось, что вертолеты развалятся в воздухе. Обе вертушки рухнули вниз, к земле, но вертушка Григория шла камнем, а Сергеев, потянув рукоять на себя, добавил тяги так, что турбины завизжали на предельных оборотах, и затормозил падение.
В уши бил вопль летящего навстречу лесу и гибели Григория. Он не матерился, как за минуту до того — он кричал «Мама!», протяжно и тоскливо, на одной ноте. И этот крик подействовал на Михаила, как звук металла, скребущего по стеклу — у него свело судорогой плечи.
В наушниках лязгнуло, и крик оборвался.
Вертолет немилосердно швыряло и закручивало вокруг оси — скорее всего, при таране повредился рулевой винт, весь корпус вибрировал, да так, что у Михаила стучали зубы. Он посмотрел на альтиметр — высота падала. Это нельзя было назвать свободным падением — лопасти рубили воздух, оба двигателя работали, но машина неуклонно летела вниз с нарастающей скоростью, вращаясь и заваливаясь на хвост.
На высоте сорок метров они задели верхушки сосен, ударом оторвало остатки пилона слева, и это, как ни странно, помогло стабилизировать машину. Припадая на одну сторону, вздрагивая, словно эпилептик в припадке, вертолет поковылял к близкой уже реке — Сергеев ориентировался на дым пожара — выбросив на песчаный пляж искореженный хвост, на излучине пылал сбитый им вертолет.
Особого выбора не было — аварийная посадка была неизбежна. И думать было нечего доползти в таком состоянии до лагеря и сесть там, где взлетали. «Ми» мотало в стороны и вверх-вниз, как студента после пьянки. Спасением была вода, но до нее надо было еще долететь. Сергеев почувствовал, что покрывается холодным потом — волосы на голове стали мокрыми, как после купания.
До реки оставалось сто пятьдесят метров, сто метров, пятьдесят. Оставалось развернуть машину, чтобы не влететь в деревья на противоположном берегу, но легче было сказать, чем сделать. Скорость Михаил сбросил до минимума, обороты тоже — лопасти уже не образовывали сверкающий круг, а с глухим звуком «чанг-чанг» месили, ставший густым, воздух.
Он таки ввел машину в поворот, едва не закрыв глаза от страха — стволы деревьев, казалось, были на расстоянии вытянутой руки. Впереди показался разрушенный мост. Сергеев всматривался в темную прозрачную воду, разыскивая отмель. Очень не хотелось утонуть, если уж удалось не разбиться вдребезги. А такие речки могли быть очень и очень глубокими. Есть! Справа! Михаил бросил совершенно непослушный уже вертолет по направлению к тому месту, где узрел дно, одновременно глуша двигатели в аварийном режиме — автоматика должна была перекрыть трубопроводы подачи горючего. Все бортовые сети были под напряжением, а, значит, вода должна была вызвать короткие замыкания, тонуть и одновременно получать электрошок Сергееву не улыбалось.