Когда мы выехали, уже стало не до шуточек. Ехали мы быстро. Тучи светло-коричневой пыли поднимались за каждым из двух наших грузовиков. Пыль налипала на наши потные лица и руки, отчего мы стали похожи на компанию обвалянных в муке отбивных. Чернокожие выглядели, как будто над ними поработал гримёр-дальтоник.
По пути мы видели дома, магазины и заправки со знакомыми названиями, типа «Галф» или «Тексако». Местное дорожное движение было плотным, попадалось много американских машин 40-х и 50-х годов на чрезвычайно лысой резине.
Часто встречались красивые молодые девушки, которые носили традиционные халаты "ао-дай", окрашенные в яркие цвета и свободно развевающиеся на ходу. Многие пешеходы носили сандалии с подошвой, вырезанной из автомобильной покрышки, которые все называли "сандалиями Хо Ши Мина". Взрослые нас игнорировали, что мне показалось обескураживающим. Они, похоже, не признавали в нас солдат, которые пришли помогать им защищать свою страну и рисковали для этого своими жизнями. Они не махали нам, не улыбались нам и даже почти не смотрели на нас. Они выглядели равнодушными и апатичными. Меня это неприятно поразило.
Другое дело дети, с ними было море веселья. Они бежали к обочине дороги, крича "чоп-чоп". Таким образом они просили еду. Мы бросали им банки из пайков, а дети боролись за них, так же, как зрители на бейсбольных матчах бросаются на вылетевший за пределы поля мяч.
Самое безумие наступало, когда мы проезжали начальную школу. Мы запускали в поле с дюжину банок еды. Вся школа, сотни детей, тут же вскакивали, крича со всей мочи, и мчались во всех направлениях, чтобы схватить банку. Получалась такая суматоха, что можно было надорваться. За детьми бежали учителя, с красными лицами, и из ушей у них валил пар — так они орали, размахивая руками и пытаясь восстановить порядок.
Обмены еды на веселье наподобие этих, впрочем, были не так уж распространены. Большую часть ненужной нам еды мы раздавали по одной банке людям, которых встречали на фермах или дорогах. Я был тронут, увидев, сколько человек во взводе вместо того, чтобы выбросить ненужную банку белого хлеба или бобов, таскали её с собой лишь для того, чтобы отдать её очередной истощённой старухе, которая просто нуждалась в калориях. Док Болдуин всё время собирал выброшенные пайки для этой цели. Порой он носил десяток банок в пустых мешках из-под песка, свисающих с его рюкзака.
Одной из причин, по которой пайки не доедались, был их ограниченный выбор. Имелось всего с полдюжины различных блюд: ветчина с яйцом, рубленая свинина в подливе, рубленая говядина в подливе, бобы с сосисками, бобы с фрикадельками, и — мой фаворит — ветчина с лимской фасолью. В поле вам приходилось есть одно и то же три-четыре раза в неделю. Всё приедалось. У большинства джи-ай было несколько блюд, которые они просто не могли переваривать, и больше никогда не стали бы есть почти при любых условиях. Многие парни приспособились поправлять еду соусом "Табаско" или другими непортящимися приправами из дома.