— Ох, — сказал Нонор.
Рарон произнес витиеватую нецензурную фразу.
— И зачем ты это сделал? — спросил Мема инспектор, перечитав вексель раз пять. — С какой целью?
— Какая сумма с миллиона причитается кирэс Иовис в качестве приданного? — поинтересовался Мем.
— Вот мерзавец! — изумился Нонор. — Ты когда это с моей дочкой снюхаться успел?
— Так вы ее замуж выдаете или в монастырь готовите?
Нонор поднял вексель:
— Я не собираюсь эти деньги тратить впустую. Я выкуплю поместье моего деда. И больше десяти тысяч в приданое никому не дам! Ты знаешь, сколько у меня дочек?
Дочек, считая самых маленьких, было десять. Мем расплылся в улыбке до самых ушей:
— А мне больше и не надо.
И тут в районе Рабежа шарахнуло так, будто проснулся вулкан острова Гекарич. Или лунный камень, сорвавшись ради праздника с луны, упал прямиком на Веселый Берег. Рарон, Нонор и Мем бросились к окну — отворять приросшие друг к другу за долгую зиму створки. С самой стрелки Рабежского и Рыбного каналов, где обрывалась в воду глухая и неприступная стена монастыря, в небо поднимался слоеный столб черного дыма и серой пыли. В подробностях разобрать за домами и пожарной каланчой было нельзя, но, кажется, от монастыря Скорбящих отвалился и утоп в каналах изрядный кусок.
— Они все-таки сделали это, — тихо произнес, ни к кому не обращаясь, Рарон.
— Сделали что? — спросил Нонор.
— Энленский жидкий огонь. — И внимательно посмотрел на инспектора.
— Нет-нет, — покачал головой Нонор. — Я за это дело не возьмусь.
— А если вдвоем? — Рарон посмотрел на Мема.
Мем широко развел рукавами, на лету хватая собравшиеся падать карандаши.