— Я получил работу у джентльмена, который был в нашей деревне проездом. Его мальчик-служка умер от горячки, пока господин жил на постоялом дворе, и он тут же нанял меня. Я помогал его камердинеру, Стротерсу. Когда они вернулись в Англию, я уехал с ними. Хозяина звали сэр Тобиас Ловелл, и он был странным джентльменом. Очень странным, думал я.
— Подозреваю, что он оказался вампиром.
— Да. Да, он был вампиром. Его привычки казались весьма причудливыми, но в те времена, люди не задавали вопросов тем, кто стоял выше по социальному положению, да к тому же все могли видеть, что он щедрый джентльмен и хорошо относится к людям. Он ещё и много путешествовал, поэтому никто не знал его слишком долго. Он наезжал в своё поместье время от времени. Это было чудесно, потому что в те времена путешествовать было очень трудно, очень неудобно.
— Но как ты стал его камердинером? Что случилось со Стротерсом?
— Стротерс уже успел состариться, прислуживая, и к тому времени, как мне исполнилось восемнадцать, у него был такой сильный ревматизм, что ему было больно ходить. Из милости, сэр Тобиас выделил ему домик и пенсию. И повысил меня. Я заботился о его одежде, париках, о его желаниях и нуждах. Я его брил, менял постельное бельё, заказывал ванну, когда он желал её принять, чистил ему обувь. Вот почему я знаю, как позаботиться о тебе. — Шон потянулся через стол и погладил её по волосам. — Когда я стал теснее общаться с сэром Тобиасом, мне стало очевидно, что он не просто чудак. Но я любил его за доброту, и знал, что должен хранить его тайны не только ради него, но и не в меньшей степени для себя. Так мы и ездили, хозяин и слуга, долгие годы — наверное, лет двенадцать, а может, и пятнадцать. Видишь ли, я утратил счёт тому, сколько мне было лет.
Казалось, это самая печальная история, которую она когда-либо слышала. Ру опустила взгляд, чтобы не было видно слёз.
— Позже я понял, что он понемногу брал кровь у женщин, с которыми делил ложе, — продолжил Шон. — Он доставлял им огромное удовольствие, но большинство их были слабы на следующий день. В окрестных деревнях его считали большим женолюбом. Разумеется, ему приходилось постоянно менять женщин, чтобы не возлагать бремя удовлетворения своей нужды на одну. Он выглядел гораздо здоровее, когда мы были в городах, где он мог посещать заведения с дурной репутацией так часто, как ему хотелось, или охотиться в тёмных переулках.
— И что случилось?
— Люди в деревне становились всё недоверчивее. Видишь ли, он совсем не старел, а в те времена люди старились очень быстро. Но он обеднел и у него не осталось средств всё время путешествовать, поэтому ему приходилось всё чаще жить в своёй усадьбе. Он никогда не ходил в церковь по воскресеньям. Конечно, он не мог выйти днём. И он не носил креста. Священник начал подозревать его, хотя он щедро жертвовал церкви.