Она быстро рассортировала квитанции и разложила их по ящикам, не обращая внимания на доносившийся из-за закрытой двери раздраженный голос шефа, ведущего с кем-то жаркий спор. Внезапно дверь распахнулась и он появился на пороге. При виде ее он замер, затем плотно прикрыл за собой дверь. Удивление пробежало по его лицу.
— Что с вашей ногой, Сюзан? — участливо осведомился Фрэнк Ньюман. Взгляд его был прикован к повязке на ее колене.
Сюзан забрала горшок с растением и направилась к курьерскому столу за своими ключами.
— Ничего страшного, это старая болячка, — ответила она.
— Как жаль. Надеюсь, она скоро заживет, — посочувствовал Фрэнк и посторонился, чтобы дать ей дорогу.
Шефу конторы было лет пятьдесят. Шести футов ростом, с небольшим брюшком, он имел обыкновение говорить спокойным, мягким тоном. В полном несоответствии с его манерой вести беседу были его бегающие глаза-бусинки. Они то и дело перескакивали с предмета на предмет, не упуская ни малейшей детали. Эта черта чрезвычайно действовала Сюзан на нервы, и любой разговор с Ньюманом превращался в муку.
— Я еще нужна вам? — спросила Сюзан.
— Вы не могли бы в четверг слетать в Питтсбург?
— Дело в том, что по четвергам у меня курсы. Мне не хотелось бы их пропускать.
Глаза-бусинки Ньюмана забегали по сторонам.
— Ну что ж, придется передать этот заказ Дику. Он не откажется от лишнего заработка.
Это было нарушением договоренности. Не далее как на прошлой неделе они распланировали, по каким дням она сможет выполнять иногородние заказы. И теперь, чувствуя, как дополнительные деньги ускользают из ее рук, Сюзан возмутилась.
— Скоро у нас начнутся каникулы, — резко сказала она, — и я смогу ездить в другие города в любой день.
На этот раз взгляд Фрэнка задержался на ней дольше обычного, в нем промелькнул неподдельный интерес.
— Вот и хорошо, я это учту, — мягко проговорил он, выходя из комнаты.
Добравшись до своей машины, Сюзан тут же выкинула из головы эту странную сцену в конторе и снова вернулась к мыслям о Генри и Стивене. Она перебирала в памяти свои разговоры с Генри, пытаясь вспомнить, не упоминал ли он когда-нибудь о своем брате.
Когда машина остановилась перед забором, отделявшим подъездную дорожку от дома, Сюзан тяжело вздохнула при виде любимой клумбы с тюльпанами, безжалостно уничтоженной колесами фургона, на котором приезжали взломщики тем злополучным вечером.
Она вошла в дом и поднялась наверх, чтобы принять душ. Потом долго ломала голову, что бы такое надеть, тщательно причесывалась, примеряла свои любимые жемчужные серьги. И вдруг рассердилась на себя, что ей так приятно всем этим заниматься. Какое ей, в конце концов, дело до того, что подумает о ней брат Генри? Она просто расскажет ему, что посчитает нужным, и они навсегда распрощаются.