Мысли об Ольге Андреевне немного отвлекли меня, но ненадолго. Как шторм со дна моря поднимает и крутит песок, так и сегодняшний день со всеми его событиями многое всколыхнул в моей душе, заставив вспомнить прошлое и задуматься о будущем. И, прежде всего, о своей ответственности перед дочерью. Меня всегда мучили вопросы: удастся ли правильно воспитать ее? Смогу ли подготовить своего ребенка к взрослой самостоятельной жизни или она вырастет такой же беспомощной и неприспособленной, как я? Неужели я на самом деле настолько бестолковый и бесполезный человек, как думает моя мама... Да и водитель, пожалуй, не лучшего обо мне мнения, правда, у него есть для этого все основания. Размышляя так, я вновь преисполнилась решимости доказать обратное. «Я смогу, у меня все получится, — уговаривала и приободряла себя я. — Я должна, просто обязана стать сильной». Ведь, если разобраться, в целом у меня все хорошо. Вот только найду работу, и тогда все вообще станет замечательно. И я не одна: у меня ребенок, бабушка, дедушка, друзья, всегда готовые помочь, хорошие соседи, в конце концов, квартира, которая мне очень нравится и дорога как память о любимом отце. Здесь я всегда незримо чувствую его присутствие и поддержку.
Когда-то мы жили в большой трехкомнатной квартире. Папа был главным конструктором на одном из местных заводов. Мама работала в банковской системе. Детство мое было, что называется, безоблачным. Родители не испытывали материальных затруднений, и я имела все, что требуется ребенку, но главное — родительскую любовь.
А вот их собственная личная жизнь не сложилась. Не знаю, ценой каких усилий, но им удавалось скрывать от меня свои истинные отношения. И только к двенадцати-тринадцати годам я стала замечать, что между ними что-то не ладится. Я взрослела и кое-что начинала понимать. Как я тогда переживала, как старалась сблизить их... Но все напрасно. Я тщательно скрывала свои переживания, втайне надеясь, что ошибаюсь и в один прекрасный день все изменится и станет таким, как в детстве. Но увы! Этого не произошло. Я поступила в Ленинградский политехнический институт и еще не успела закончить первый курс, как мои родители развелись. Я так и не узнала, что привело к окончательному разрыву, но никогда не спрашивала об этом. Их развод оборвал последнюю ниточку, связывающую меня с детством. Но я смирилась, теперь сделать это было проще — у меня появилась собственная, отдельная от родителей жизнь.
Они разменяли общую квартиру, и, приезжая на каникулы, я попеременно жила у каждого из них. Папина квартира мне нравилась больше, хотя была меньше и не такой удобной, как у мамы. Она находилась в двухэтажном особняке еще немецкой постройки, немного облупившемся, но не утратившем своей прелести, с большими арочными окнами и ложными балкончиками, украшенными искусными коваными решетками. Он стоял на тихой улочке под сенью вековых каштанов и лип, утопая по самую крышу в огромных кустах сирени. Я влюбилась в эту улицу, в этот дом с первого взгляда. Мамина же квартира находилась в районе новостроек, на пятом этаже одиннадцатиэтажного дома со всеми современными удобствами. Я чувствовала себя там как в муравейнике.