Всю вторую половину дня мы бродим по каньону, вспоминаем годы детства. Он впервые заговорил об этом – пока мы ехали из Мадрида в Бильбао, мне казалось, что до прошлого ему больше нет дела.
А вот теперь он сам расспрашивает меня о жизни наших с ним сверстников, узнает, счастливы ли они, интересуется, чем они занимаются.
Мы добрались наконец до самого большого водопада на Рио-Пьедра, который собирает воедино воды маленьких речушек и ручейков и, собрав, швыряет с почти тридцати метровой высоты. Мы стоим на краю, слушаем глухой рев, смотрим на образующуюся в тумане радугу.
– «Конский Хвост», – говорю я и сама удивляюсь, что еще не забыла это название, – я ведь так давно его не слышала.
– Мне помнится… – начинает он.
– Я знаю, что ты сейчас скажешь!
Еще бы мне не знать! Водопад скрывает огромную пещеру. В детстве, вернувшись в первый раз из монастыря Пьедра, мы потом еще несколько дней говорили о ней.
– …что там была пещера, – договорил он. – Пойдем туда!
Пройти под отвесными струями падающей с высоты воды невозможно, и монахи еще в незапамятные времена прорыли тоннель, ведущий от верхней точки каньона вглубь пещеры.
Вход отыскать нетрудно. Летом, наверное, там зажигают свет, чтобы туристы не заблудились, но сейчас никого, кроме нас, нет и тоннель погружен в темноту.
– Идем? – спрашиваю я.
– Ну конечно! Положись на меня.
И проникнув в отверстие, проделанное рядом с водопадом, мы начали спуск. Нас окружала тьма, но мы знали, куда идем, – и ведь он просил положиться на него.
«Благодарю Тебя, Господи, – думала я, пока мы все глубже проникали в лоно земли. – Ибо я была заблудшей овцой, Ты же вернул меня в стадо. Ибо жизнь моя была мертва, Ты же возродил ее. Ибо любовь давно не жила в моем сердце, а Ты вновь одарил меня ее благодатью».
Я держалась за плечо моего возлюбленного, и он направлял мои шаги по темным дорогам, зная, что скоро вновь воссияет нам свет и возрадуемся мы. Очень может быть, что грядущее переменит роли – я, вооружась такой же любовью и такой же уверенностью, буду вести его, пока не окажемся в месте безопасном, и тогда мы отдохнем.
Мы шли медленно, и пути этому, казалось, не будет конца. Может быть, этот новый ритм знаменует собой окончание целой эпохи в моей жизни – когда ни единый лучик света не озарял ее. Шагая по этому тоннелю, я вспоминала, сколько же времени убила впустую, сидя сиднем на одном и том же месте, пытаясь пустить корни в почву, на которой ничего не растет и вырасти не может.
не надо подумать, отец мой. Я не знаю, так ли все это…
– Никто не знает, – отвечал он. – Многие родители совершают ошибки, потому что считают, будто знают, что лучше для их детей. Я тебе не отец и знаю, что поступаю не правильно. Однако должен исполнить то, что мне предначертано судьбой.