Солнце разило по глазам. Нюша шагнула к окну и сдвинула занавеску. Занавеска налилась буграми воздуха.
Нужно брать разные деньги в зависимости от количества и размера писем, заметил Звонарев. Лина добавила, что надо еще брать деньги за собеседование. «Прежде, чем ты будешь писать письмо, ты должен выслушать клиента, понять, что он за человек, какая у него история, какой стиль. А это отдельное время и отдельная работа»…
Сошлись на том, что за письмо нужно брать от трехсот до пятисот рублей и еще сто за собеседование. Таская черешню с блюда, сочиняли текст объявления. Все, кроме Павла Звонарева. Павел взял листок бумаги, тарелку с бутербродами и ушел в комнату.
Купон оказался слишком мал для рекламных идей. Любые поэтические вольности требуют простора.
— «Письма доброго ангела». Нужно вдохновить, чтобы поверили в чудо, — предложила Ануш.
— Не знаю. Не знаю. То есть прекрасно, конечно. Но мужчина на такое не клюнет. — Григорий долго трет бритый подбородок. — Надо по-деловому. Типа: «ваши проблемы — наши письма».
— «Ваши проблемы — ваши проблемы», — не удержался Стемнин.
— Надо заинтересовать. Дать понять, что это стоящая идея… — задумчиво произнесла Лина, срезая ложкой с торта кремовый лепесток. — Где мой муж? Илья, проверь. Его нельзя оставлять одного надолго.
После длительных дебатов появился первый одобренный вариант:
«Объясниться в любви, наладить отношения, достичь мира и облегчить душу при помощи письма. Профессионально, доверительно, недорого. Телефон…»
Стемнин колебался… Казалось, он увязает в авантюре. Как брать деньги? Как на него будут смотреть эти люди? А вдруг он окажется шарлатаном?
Шаркая тапками, вернулся Паша. Он оглядел всех свысока, держа на весу листок, словно глашатай — свиток с государевым указом. Ни слова не говоря, он разжал пальцы, и бумага приземлилась на колени Лине. Лина, отхлебнув чай, принялась за чтение. Лоб ее страдальчески наморщился, и вдруг она фыркнула на листок чаем, как гладильщицы брызгают на белье водой. Потом, встав из-за стола, она треснула Пашу по спине ладошкой.
Когда забрызганный листок попал наконец в руки Стемнина, он прочел:
Неграмотные неврастеники,
колхозник, бьющийся в истерике,
Кинг-Конг, страдающий без слов!
Всего за триста деревянных
письмо спасет вас, окаянных,
вернет вам счастье и любовь.
На двойки вы учились в школе?
Писать не научились, что ли?
Не рвите на себе волос!
Черкнем записку за три сотни,
чтоб все, что порвалось сегодня,
назавтра на века срослось.