Фидельма глубоко вздохнула и пошла обратно в гостиницу.
Встревоженный Белах стоял на пороге. Фидельма обратила внимание на то, что он вооружился мечом, и недобро улыбнулась.
— Если там и в самом деле был дух, меч не поможет, — сухо заметила она.
Белах ничего не сказал, но закрыл дверь за Фидельмой на засов. Он молча поставил меч на место, а Фидельма прошла к очагу, чтобы согреться после вылазки в ледяную ночь.
Монха стояла возле лестницы, она скрестила руки на груди и тихо постанывала.
Фидельма отыскала кувшин с ячменным самогоном и налила немного в деревянную кружку. Отпила глоток сама и передала кружку Монхе.
— Вы видели это? Вы слышали? — завывала жена хозяина гостиницы.
Фидельма кивнула.
Белах закусил губу.
— Это дух Магрэна. На нас лежит проклятие.
— Ерунда! — отрезала Фидельма.
— Тогда объясните это! — сказал Белах и указал на стол.
На столе ничего не было. И тут Фидельма поняла, чего там не хватает. Уходя спать, она оставила на столе волынку.
— До рассвета остался час или два, — медленно сказала она. — Я хочу, чтобы вы оба вернулись в постель. Мне тут надо кое с чем разобраться. Что бы ни случилось, я не желаю, чтобы кто-нибудь из вас покидал комнату, пока я сама вас не позову.
Белый, как смерть, Белах не сводил глаз с Фидельмы.
— Вы хотите сказать, что собираетесь сразиться с дьяволом?
Фидельма слабо улыбнулась.
— Именно это я и хочу сказать, — с выражением ответила она.
Белах неохотно помог Монхе подняться наверх, и Фидельма осталась одна в темной комнате. Некоторое время она стояла в задумчивости. Инстинкт подсказывал ей — что бы ни происходило в этой забытой богом гостинице, события близились к развязке. В этом не было никакой логики, но Фидельма давно убедилась в том, что собственным инстинктам следует доверять.
Она отвернулась от стола и прошла в темную нишу в дальнем конце комнаты, в глубине которой стояла деревянная скамья. Фидельма закуталась в плащ, уселась на скамью и приготовилась ждать. Чего ждать, она не знала, но была уверена, что ждать, когда это нечто проявит себя, осталось недолго.
Вскоре она снова услышала звуки волынки.
Но это не была милая колыбельная. Теперь волынка дико выла. Это была погребальная песнь, от которой волосы вставали дыбом, исполненная боли, тоски и печали gol-traige.[16]
Фидельма склонила голову набок.
Музыка звучала уже не снаружи старой гостиницы, а разносилась эхом внутри, просачивалась через пол, сквозь стены, слетала с балок.
Фидельма дрожала, но не пыталась обнаружить источник звука. Все это время она не переставала молиться о том, чтобы Монха и Белах следовали ее указаниям и оставались в своей комнате.