Парень и телка в песочке валяются мягком. Что за досада: таким достается дар смерти! Только подумаю, сердце мое разрывается прямо. Первой она завизжала. Луна так ярко светила — ясно я видел, как тело под воду сползает. Но кто его тащит? Парень не стал дожидаться, вскочил и дал деру. И на ходу обмочился — в лунном свете струя засверкала. Он выл и бежал без оглядки.
Медленно вышло Оно из воды, ступая разлаписто, тяжко. Просто как в фильме плохом, мне подумалось тут же. Задние лапы в песок упирались. В передних мертвое тело. Точно, та девка — вон загорелые руки и ноги. Слюни наполнили пасть мне от жажды напрасной.
Тут и чудовище зубы свои показало. Клац — откусило лицо оно вмиг у девчонки. Как же все просто, подумалось мне, как все быстро. Клац — и уже человека не стало, лишь мертвое мясо. Мертвое мясо. Пока еще теплое мясо. Ну а затем разложение на элементы…
Топот и вопли. На шум уже мчались из клуба люди Гар Рота, стволы свои в монстра нацелив. Пушки-то пушками, только на лицах их — страх, ужас читался на лицах у них первобытный. Выстрелить, впрочем, никто не успел — чудовище их похватало, точно щенят, и вспороло от паха до шеи. Шлеп на белый песок — и алая кровь в лунных лучах побежала.
Вижу, идет Оно дальше, верней, ковыляет Оно неуклюже. Плавать привычней ему, я это сразу заметил. Лапы зеленые все, в чешуе, в перепонках. Вдруг как разинуло пасть и завыло: «Мамочка, мама, ты видишь, я у тебя молодчина!»
Ну и мамаша у этого типа, решил я. Нет, не представить ее мне себе, как ни тужься. Тут я услышал — Гар Рот матерится с террасы:
«Тальбот, так тебя так, ты куда запропал-то?»
Я потянулся, и шумно, всласть я зевнул, облизнулся, клыки выставляя. Наперерез живоглоту я вышел спокойно — голый, как был, и сказал ему:
«Эй, погоди-ка».
«Кто это там свою пасть на меня разевает? Что ты растявкался, шавка? Допросишься, я тебе пузо мигом вспорю и кишки по песку раскидаю».
«Ай, как невежливо, где твои, братец, манеры?»
«Что ж, меня Алом зовут — Великим, запомни. Ты-то кто будешь? Каких? Из какой конуры или будки? Тявкай погромче, блохастый, а то не расслышу. Впрочем, щенок, что бы ты мне сейчас ни протявкал, будешь кишки свои жрать и песочком закусишь».
«К бою готовься, — сказал я. — Ублюдок зеленый».
«К бою? — Он рыкнул. — А с кем? Кто меня вызывает?»
«Я, — отвечаю. — Я страж, охраняющий берег. Я стерегу на пороге, вот мое дело».
Нет, он не понял, чешуйчатый, лишь тупо он выкатил бельма. Что тут таить, на миг его жалко мне стало.
В это мгновенье луна из-за туч показалась. Как я завыл — она в небесах содрогнулась.