Опять же именно Парскет запер дверь спальни и забрал ключ (он лежал у него в кармане). Поэтому капитан не смог вынести лампу и прийти на помощь. Однако капитан Хисгинс выбил дверь тяжелым бордюром каминной решетки, и этот грохот в темноте коридора вызвал такое смятение и страх.
Что мне менее всего понятно — так это гигантское копыто над головой мисс Хисгинс, запечатленное на фотографии, сделанной в погребе. Парскет мог подделать снимок. Меня ведь в комнате не было, а подобная фальсификация не проблема для человека, понимающего толк в деле. Но понимаете, фотография похожа на настоящую. Тем не менее вероятность того, что она подлинная, такая же, как и того, что она поддельная. Изображение слишком расплывчато, поэтому никакой анализ не поможет вынести категорического решения. Так что я не дам вам однозначного ответа. Но фотография, конечно, страшная.
А теперь о последнем ужасающем эпизоде. С тех пор не произошло ничего сверхъестественного, поэтому я в высшей степени неуверен в своих заключениях. Если бы мы не слышали тех последних звуков и если бы Парскет не испугался смертельно, всю историю можно было бы объяснить в том же ключе, в каком я уже истолковал предыдущие проявления. И честно говоря, практически все из случившегося объяснимо, кроме этих последних звуков и паники Парскета.
Его смерть… Нет, она ничего не доказывает. Расследование представило довольно расплывчатую причину его смерти — нечто вроде сердечного спазма. Звучит вполне правдоподобно, однако оставляет нас в неведении. Отчего же он умер? Оттого, что встал между девушкой и какой-то невероятной чудовищной силой?
Выражение лица Парскета и его возглас при звуках огромных лошадиных копыт, приближающихся из дальнего конца коридора, по-видимому, доказывают, что он внезапно убедился в существовании чего-то, о чем раньше, вероятно, только подозревал. А его страх и предчувствие надвигающейся смертельной опасности были, наверное, неизмеримо сильнее, чем мои. И потом он совершил этот благородный, возвышенный поступок!
— А причина? — спросил я. — Что было причиной?
Карнаки покачал головой.
— Кто знает, — ответил он с особенным неподдельным благоговением в голосе. — Если это было тем, чем казалось, можно предложить объяснение, которое не будет противоречить мотивам, но все равно может оказаться неверным. Хотя и понадобится длинная лекция на тему «Мыслительная индукция», чтобы заставить вас оценить мои доводы, я скажу о своих выводах: тяжелые мысли и отчаяние Парскета произвели на свет «индуцированное привидение», как я мог бы это назвать, нечто вроде индуцированной симуляции его внутренней идеи. В общем, трудно объяснить это в двух словах.