— Пошли, — сказал любимец публики, устремляясь вперед, будто истинный герой, — доберемся до сути всего этого!
Эдвин взял Катриону за руку, разглаживая ее замерзшую кожу, поднял спичку повыше, и они двинулись навстречу сиянию. Когда спичка догорела, света было уже достаточно, чтобы видеть. Почему-то он пугал больше, чем темнота.
Большой, обвязанный медной проволокой ящик перекрывал почти весь туннель, словно здесь был тупик. Но красный свет подсвечивал его контуры, свидетельствуя, что за ним еще есть пространство.
Они подкрались поближе и прижались к стене, чтобы заглянуть за ящик.
Трудно было понять, что они видят. Там было расчищено место, на засыпанном гарью полу белым порошком или краской нанесен узор. В разных точках этого рисунка стояли масляные светильники, пылающие красноватым огнем. Катриона не сумела сразу понять, что за фигуру образуют линии и огни. Это не было ни обычным магическим кругом, ни пентаграммой.
Там было семь светильников, расположенных не в ряд. Она немного передвинула голову и увидела…
— Плуг, — прошептала она.
Сразу же рука Эдвина крепче сжала ее руку.
— Умница, Котенок, — сказал он с гордостью.
Светильники повторяли рисунок Семи Звезд. Созвездия Большой Медведицы.[46]
Посередине всего этого лежал открытый контейнер — не деревянный ящик, но нечто металлическое, в форме гроба. Внутри него сверкал красный огонь. Ей казалось, что она видит его даже сквозь металлическую стенку.
А над контейнером стояла тонкая фигура, широко раскинув руки, бормоча что-то на незнакомом языке. Сюртук Мориарти, все еще болтающийся у него на плечах, раздувал ветер, которого не было.
Часть ритуала уже свершилась. Каждой клеточкой своего тела Катриона ощущала, что это Зло. Она знала, что Эдвин и Бэрримор поняли это не хуже нее и затаились.
Человек, Мориарти, выхватил из внутреннего кармана кинжал и обратился к огням созвездия, он касался острием кинжала своего лба и затем обращал его поочередно к каждому из огней-звезд. Потом он откинул широкий рукав и быстро нацарапал на своем левом предплечье несколько знаков. Выступившая на порезах кровь закапала в ящик. Взяв кинжал в другую руку, он не менее ловко повторил то же самое с правой рукой, и снова пролился кровавый дождь.
Бэрримор протиснулся в пространство между ящиком и стеной, эта драма притягивала его, словно ему не терпелось выйти на сцену из-за кулис. Эдвин выпустил руку Катрионы и схватил актера за плечо, удерживая его на месте. Теперь все трое были зажаты в тесном проходе.
Она увидела, что в контейнере лежит тело и в груди его полыхает огонь. Лицо и руки, словно обтянутые бумагой, забрызганы кровью.