Все это время в гостиницу никого не пускали, хотя несколько человек оттуда все-таки съехало. Уж не понять, что было тому причиной: запланированный на сегодня отъезд из города или утренний взрыв. Рихарда не было. Евгению показалось, что ему известно, чье тело обозревал доктор.
В маленьком городишке вести распространялись мгновенно. И очень скоро, влекомая клячей, прибыла телега из местного морга. Два моргауза в резиновых передниках поверх затрепанной одежды с пустыми носилками вошли в здание. Те же носилки вынесли из гостиницы. Тело на них было накрыто окровавленной простыней.
Меж тем, по толпе прошелестел иной слушок, пущенный как бы не портье этого отеля. Дескать, жилец, еще вечером на дверь повесил табличку: "Не беспокоить", а на ручку поставил чашку с расчекованной «лимонкой» внутри. Дескать, если бы кто дверь стал открывать, то чашка бы упала, разбилась, граната — разорвалась. И тревожащего сон, может быть, и не убило бы, но спугнуло бы.
Но по словам портье все произошло иначе. Дескать, чашка простояла всю ночь спокойно. А вот утром… То ли чашка упала, когда человек шел к двери… То ли этот гость неудачно зачековал оружие, то ли постояльцу банально расхотелось жить… В общем, остальное было всем понятно.
— Надо бы сказать, что мы его друзья… — предложил Евгений. — Может, хоть пулемет отдадут.
— Сомневаюсь. — заключил Клим.
В ответ Аристархов кивнул: да, действительно, шансов никаких.
— А что случилось-то? — спросил кто-то подошедший сзади.
— Человека убило гранатой…
— А… Ну-ну…
Некоторое время стояли молча. Затем все тот же человек за их спинами спросил:
— Ну что, так и будем стоять весь день, или будем отсюда выбираться.
Евгений вдруг понял, что слышит голос знакомый. Обернулся.
Перед ним стоял живой и здоровый Геллер.
— Рихард… Ты не поверишь, но я так рад тебя видеть…
— Как ни странно, но верю. Поехали…
Через Гнилую Гать остатки сотни пролетели так быстро, что живущий при ней леший не успел ни спрятаться, ни наоборот выйти на дорогу, потребовать дань за проезд. Конечно, путник покрепче, лешему мог и накостылять, но, с иной стороны, случалось, что проезжие платили просто за зрелище.
Дескать, дорога далека и скучна, а тут живой леший…
Тогда леший сидел на пне, рядышком с болотом.
Полученная в недавнем бою с костылевцами, пуля холодила рану и будто даже ветка отнималась, отказывалась слушаться. Ее следовало бы отпилить, пока ржавчина не растеклась по всему телу. Может быть, весной бы отпочковалась новая ветка-рука. Но до той поры, пока она вырастет до размера утраченной лапы, пройдут года. Да и вырастет она на другом месте… Леший и без того не славился красотой и пропорциональностью