— Пост придворного мага мне совершенно не нужен… Но хотя да, должен признать, какая-то правда в ваших словах есть. Пожалуй, мы возьмем их за основу.
«Мы», «возьмем»… — все эти слова подействовали на Костылев успокаивающе. Проскользнула нотка гордости: надо же какой он, Афанасий, умный. Все ловит просто на лету.
— Впрочем, — продолжил маг, — давайте поговорим о делах.
— О делах? — удивился Афанасий.
А о чем же они говорили только что?..
— Сегодня утром нас окружили. — Продолжил Лехто.
— Кто? Сколько?..
Ну вот… А так хорошо день начинался.
— Кажется красные, силами от батальона до двух. Думаю, около полудня пойдут на приступ. Потому я отдал распоряжения где-то к десяти готовиться к прорыву
Афанасий немного опешил: если колдун отдает в его сотне распоряжения, тогда какой из него, из Костылева царь?
Лехто, похоже, угадал мысли Афанасия:
— Да полно вам! Я просто не стал вас будить, беспокоить, сочтя, что вы заняты вопросами глобального планирования.
На столе рядом с жестянкой каши, куском хлеба в треноге стоял еще неубранный хрустальный шар.
Лехто щелкнул пальцами — внутри хрусталя поплыли картины: их село со стороны. Люди с винтовками, в дрянном обмундировании. Звезды на фуражках… Мелькнул пулемет… Вот человек отчего-то в солдатской шинели смотрит в бинокль, рядом с ним другой, одетый в кожанку.
— Воевать надо по-суворовски, не числом, а умением. Тем паче… — хохотнул Клим Чугункин. — что численное превосходство у нас имеется.
— Ну и где вы видите численное превосходство? — печально спросил Аристархов.
При этом он смотрел в свой трофейный цейсовский бинокль. Глядел комбат в ту сторону, где вероятно, находился противник, но Чугункину показалось, что его собеседник вопрошает: где это самое преимущество? Где, я вас спрашиваю? В бинокль его рассмотреть не могу!
И сказано это было так спокойно, что Чугункин смутился:
— Ну как же… Вы же сами говорили, что у нас семьсот штыков… А у противника — полторы сотни…
— Полторы сотни конных, да две тачанки… А конный пешему, знаете ли, не товарищ. У них, можно сказать, классовое неравенство. К тому же, что фронт окружающего всегда длинней фронта окруженного.
На это Чугункин не нашел, что сказать. Все же военным специалистом он не был. А вот комбат Аристархов служил еще в царской армии, прошел если не всю Империалистическую, то значительную ее часть.
А он, Чугункин…
— Суворов вообще оказывает дурное влияние на командиров и солдат. — продолжал Аристархов. — Чего стоит его идиотское выражение насчет дуры-пули и молодца-штыка. Попробуй повоевать нынче штыком — много побегаешь? Я так думаю, что до первого исправного пулемета.