У ближайших ворот, в приоткрытых створках которых, при его приближении, показалась вихрастая голова, всадник придержал коня.
— Здоров, мужик! Чей будешь? — спросил паныч не в меру любопытного парнишку.
— Петров сын… — непринужденно ответил паренек, хоть и шагнул назад, на подворье. Боевой сармат своим свирепым видом мог привести в ужас и бывалого воина, а не только подростка.
— А скажи-ка мне, Петров сын, в доме из взрослых есть кто?
— Вестимо дело… Мамка обед готовит… и дед Карпо, тоже…
— Что, тоже обед готовит? — усмехнулся всадник.
— Не-а, — помотал головой парнишка. — Дед Карпо просто так сидит… на завалинке греется.
— Ну, тогда позови-ка ты мне… — Тарас на мгновение задумался. — Вот деда Карпа и позови, пострел… — закончил фразу, одновременно бросая хлопцу какую-то мелкую монетку.
— Ага! — воскликнул тот обрадовано. — Уже бегу, господин! Я мигом!
Минуту на подворье было тихо, а потом послышались неспешные шаркающие шаги, и в воротах объявился согбенный, опирающийся на толстую клюку, седой старик. Лет семидесяти, а то и более.
— Звали, господине? — спросил без интереса.
— Здравствуй, дед… — поздоровался вежливо Куница. — Вопрос у меня к тебе имеется, а за то, что старость твою потревожил, прими от меня небольшое вознаграждение.
Куница с коня слезать не стал, все ж не по чину богатому господину у каждого плетня спешиваться — но, протягивая монету, свесился с седла как можно ниже, чтобы старику не пришлось за ней тянутся.
— Спасибо, за оказанное уважение, господине, — чуть уважительнее поклонился тот. — Спрашивайте. Если смогу, отвечу.
— Скажи, старик, знаешь ли ты, где в Ужали проживает купец Мкртыч Ованесян?
— Не о покойном ли Микитиче ты спрашиваешь, господине? — немного удивился старик.
— Почему покойном? — в свою очередь изобразил удивление и некоторую растерянность Куница.
— Ну, да… — пошамкал беззубым ртом старик, сводя воедино кустистые брови. — Уже это… нет, не припомню… невесть сколько лет, как погиб он. Разбойники, бают, на караван его напали, да самого, при этом, и убили…
— Какое печальное известие.
— Ну, это вряд ли. До нынешнего дня Микитич все равно не дожил бы, — пожал плечами старик и словоохотливо объяснил. — Я и то, едва землю топчу, а покойный купец, царствие ему небесное, не меньше чем на добрых два десятка лет раньше меня уродился.
— А дом его стоит? — изобразил тревогу на лице Куница. — Или нет? Из родни остался кто живой? Или весь их род сгинул?
— Тю, с чего ж им умирать, Ованесянам-то? И дом стоит… Крышу подновили, крыльцо переставили… У Микитича родни хватает. Армяне, они ж, если десятка деток не настругают, считают себя обиженными судьбой. Да, кстати, вот же голова дырявая. Так у них свадьба скоро намечается! Если от покойного Микитича считать, это значит, правнучка его замуж выходить собралась. А вы, господине, наверное, к ним на свадьбу приехали?