Среднего возраста господин, одетый в тройку тонкого английского сукна стального цвета, под наброшенным на плечи длинным плащом, и цилиндр с высокой тульей, стоял на самом краю отвесного обрыва. Небрежно опираясь обеими ладонями на массивную трость с набалдашником, подавшись вперед, он с непритворным восхищением глядел вниз. Отсюда, с высоты, подвластной не каждой птице, мир выглядел яркой лубочной картинкой. Огромное расстояние лучше любого ластика стирало грязь бытия, предоставляя взгляду ценителя редкую возможность полюбоваться великолепием недостижимого идеала. Наверняка Господь именно такой представлял себе Землю, когда начинал Акт творения, и еще не успел создать человека. Широкие, небрежные мазки гигантской кисти. Много зелени, пятна желтизны и тонкая змейка голубого казались живыми, благодаря скользящим теням облаков, порождающих изумительную, неповторимую игру солнечного света.
Незнакомец в серой тройке оторвал взгляд от величественной картины и недовольно оглянулся. На ровной, будто срезанной ножом, вершине скалы кроме него, по-прежнему никого не было. Даже довольно сильный ветер, обычный для таких высот, словно опасался прикоснуться к нему, обминая стороной и срывая злость унижения на безвинном утесе. Время от времени выискивая плохо слежавшиеся камни и с грохотом сбрасывая их с кручи.
Только в нескольких метрах внизу, на крохотной терраске, пронзительно вскрикивала самка сапсана и взволновано топорщила перья. Соколиха чувствовала присутствие чужака рядом с гнездом, но никого не видела. Это беспокоило птицу, и если б не пара уже оперившихся и готовых подняться на крыло, но еще не пробовавших летать птенцов, она давно б унеслась прочь от неведомой, но инстинктивно ощущаемой опасности.
— Прошу прощения за опоздание, Повелитель…
Представительный господин величественно развернулся и уставился на почтительно согнутую в поклоне тощую фигуру, одетую в обычную крестьянскую одежду. Единственной яркой деталью которой был пестрый цыганский пояс. Кожаный, расшитый красной нитью и украшенный множеством посверкивающих медных блях.
— Пустяк, — небрежно остановил извинения, названный Повелителем, легким кивком отвечая на глубокий поклон. — Я недурно провел время, любуясь окрестностями. Но впредь не стоит так рисковать, Босоркун. У меня не часто бывают приступы меланхолии и благодушия.
— Еще раз прошу меня извинить. Слишком хлопотливое дело вы мне поручили, Повелитель. Я уже с ног сбился, выискивая хоть какой-нибудь след. Этот казак, как сквозь землю провалился.
