– Ну вот, все сделано. Как насчет пары пластырей и леденца?
Отвлечься. Это было необходимо Трине и ему самому. Если он загрузит себя работой, то, может быть, забудет чувство, которое пробуждала в нем Вики.
Вики посмотрела на девочку.
– Готова? Все плохое уже позади. – Она обняла Трину. – Пойдем найдем тебе награду. Ты была очень храброй.
– Правда? – Трина подняла ногу, чтобы посмотреть на швы, а потом посмотрела на Вики. В ее больших карих глазах стояли слезы. Выражение их было вопросительным.
– Все в порядке. Они немного побудут, а потом, когда твоя кожа срастется, мы их снимем. И ты больше не будешь в них нуждаться.
– А теперь мне можно леденец? – спросила девочка.
– Да, ты его заслужила. А потом мы вернемся к твоей маме.
Мигель вернулся в кабинет перед тем, как последний человек из персонала покинул клинику. Вики убедилась, что все ушли, прежде чем поручить себя судьбе. Она собиралась кое-что сделать, и ей не нужны были свидетели. Сердце бешено колотилось у нее в груди, а губы пересохли. Конфронтация не была ее стилем, но ей следовало сделать это. Не знать, что происходит между ней и Мигелем, было хуже, чем просто ничего. Правда, возможно, не освободит ее, но она освободит ее от безнадежных ожиданий, и она сможет жить своей жизнью.
Она постучала, и Мигель поднял глаза, лицо его было удивленным, но он тут же овладел собой.
– Я думал, вы ушли вместе со всеми. – Его плечи были напряжены, и она вспомнила, какими они становились от ее прикосновений только день назад.
– Мне нужно уточнить одну деталь. Если вы это так назовете.
– Что такое?
Она вошла в кабинет и села на краешек стула напротив его стола.
– Это насчет нас.
– Нас? Нет никаких нас, Вики. – Он наклонился вперед и положил руки на столешницу. – Мне жаль, если я ввел вас в заблуждение, но между нами не может быть никаких отношений.
Вся надежда, которая была в ней, угасла при этом заявлении.
– Я понимаю.
– Я приношу вам извинения сейчас потому, что вижу с той ясностью, которая приходит, когда смотришь в прошлое, что мое поведение было неприемлемым.
– Неприемлемым? – Она хрипло рассмеялась. – В ту минуту оно было совершенно приемлемым. Что изменилось за прошедшие сорок восемь часов? – Внезапно она ощутила горечь во рту.
– Я изменился. – Со вздохом он откинулся назад. – Я осознал, что вел себя недопустимо и дал вам повод думать, что между нами могут возникнуть какие-то иные отношения, кроме рабочих. – Он нахмурился. – Я вижу, что вам неловко, так что, если захотите уволиться, я вас пойму.
– Уволиться? Мне это никогда не приходило в голову, доктор Торрес. Я сделана из более прочного материала. – Она выпрямилась на стуле. – Я никуда не уйду. Если вы хотите, чтобы завтра утром я не появилась в клинике, вам придется уволить меня сейчас. Я просто хотела знать, что происходит между нами, и теперь, когда я это знаю, я отправляюсь домой. – Она поднялась со стула. – Должна сказать, что я не согласна с вами. Между нами было что-то волшебное, и причиной тому не вино.