– Ну, это очень плохо, – сказал отец Вики, и его глаза весело сверкнули, в его взгляде читалось: я же тебе говорил. – Полагаю, теперь тебе придется уволиться, разве не так?
Это была последняя капля. Она терпела его лицемерные комментарии и его чувство превосходства слишком много лет, позволяя ему контролировать большую часть своей жизни. Она положит этому конец здесь и сейчас. Осторожно Вики положила вилку рядом с тарелкой, отделанной золотом, вытерла рот батистовой салфеткой и встала.
– Виктория, сядь. Обед еще не окончен.
– Но для меня окончен, отец. С меня достаточно… – Она жестом показала на них всех. – Этого фарса.
– О чем ты говоришь? Ты, как всегда, преувеличиваешь. Сядь. – Он бросил на нее осуждающий взгляд и вернулся к еде.
– Нет, я не намерена больше этого терпеть. Теперь я намерена постоять за себя. Ты никогда, никогда не посмеешь унизить меня и мою работу. Я медсестра, и хорошая медсестра, черт побери. В прошлую пятницу один парень из персонала едва не умер, и я спасла ему жизнь, используя свои мозги и не ожидая, что кто-то подхватит меня и спасет. Я сделала это. Я работала с Мигелем, и вместе мы спасли жизнь этому молодому человеку. – Она фыркнула. – Я очень, очень горжусь работой, которую делаю.
Слезы гнева на отца и гордости за себя затуманили Вики глаза, но она не хотела, чтобы отец это видел, потому что тогда он будет думать, что она слабый человек.
– Он значил для своей семьи все, и я вернула его им.
Она стояла очень прямо, даже не осознавая, как давно хотела сказать ему все это. Отец положил вилку, и хотя выражение его лица осталось отстраненным, он молча посмотрел на нее.
– Я требую, чтобы ты обращался со мной как со взрослым человеком и уважал мой выбор, потому что я от него не откажусь никогда. Я не склонна к большому бизнесу, я не хочу становиться университетским профессором, и я не собираюсь иметь никакого отношения к семейному делу, я остаюсь в стороне от него, отец. Пришло время, чтобы ты принял меня такой, какая я есть. – Она сделала паузу и посмотрела на лица за столом; все смотрели на нее с восхищенным вниманием. Ее приняли в клинике как свою, и основой этого была ее личность, ее навыки и хороший кофе, и это придало ей мужества восстать против отца. Быть равной среди равных было ее стремлением, которого она не осознавала, пока не получила этого. Теперь она этого никому не уступит.
– И кто же ты на самом деле? – спросил Чарльз, его тон был серьезным, весь сарказм куда-то делся.
– Я медсестра. Я всегда буду медсестрой, а эта клиника – очень важная часть города. – Она вдохнула еще воздуха и встретилась взглядом с отцом, хотя говорила с ними со всеми. – И когда придет время, все вы внесете свои пожертвования, чтобы она могла продолжать работать.