В комнате дежурного коменданта было темно. Цвюнше включил ручной фонарик и вышел в темный вестибюль, где уже громыхали сапогами солдаты охраны. Осветил лицо человека с фонариком на груди.
— Фельдфебель Аллендорф! — сказал Цвюнше. — Удвоить наружную охрану! В помещение штаба без моего разрешения никого не пускать!
— Слушаюсь, господин обер-лейтенант!
— Посты внутренней охраны проверю лично. Не теряйте времени, сообщите в СД и заодно попытайтесь узнать, в чем дело…
— Слушаюсь! Разрешите идти?
— Идите!
Фельдфебель удалился, стих топот его сапог. Цвюнше остался один. Он натянул перчатки и выключил свой фонарь. Стало темно и тихо.
Вольф прибыл утром, посмотрел из окошка медленно проезжавшей машины на грузовик, который все еще стоял у сбитого столба. Мимо часовых, сделавших карабинами по-ефрейторски на караул, бригаденфюрер вошел в здание штаба.
Дежурный помощник коменданта вышел ему навстречу.
— Разрешите доложить, бригаденфюрер? Во время моего дежурства с ноля часов тридцати минут до трех часов сорока не было подачи электроэнергии. Наружный и внутренний караул был удвоен. На постах — включено дежурное освещение. Других происшествий не было. Дежурный помощник коменданта обер-лейтенант Цвюнше!..
Вольф все время пристально, в упор разглядывал Цвюнше.
— Я доволен вашими действиями, обер-лейтенант, — сказал он. — Сдайте дежурство и идите отдыхать.
Вольф вошел в помещение оперативного отдела и сразу же направился к массивному стальному сейфу. Вынул баллончик и опрыснул сейф. Краска тотчас же проявилась, и на ней отчетливо стали видны отпечатки перчаток: кто-то явно открывал сейф.
Цвюнше подходил к антикварному магазину «Стессель и сын». Магазин был еще закрыт. Управляющий, поднимавший железные шторы, приветливо улыбнулся Цвюнше, который, едва кивнув, прошел дальше. Он не заметил, что следом за ним шел офицер, мало чем отличавшийся от тех, кто был на улице.
В парикмахерской в одном из кресел брился Георг Райснер. Он мельком взглянул на часы. Было без двух минут девять. Хорошенькая парикмахерша, обаятельно улыбаясь и прижимая голову капитана к своей высокой груди, едва прикрытой белым халатиком, ласково массировала щеки Райснера. Запеленутому в простыню соседу Райснера другая девица искусно укладывала на лысину остатки волос. Сосед без умолку болтал:
— И представляешь, Георг, партизаны разграбили склад, я мотаюсь в эти забытые богом Тарасевичи, а СД…
Райснер увидел в зеркале, как обер-лейтенант Цвюнше зашел в гардероб, снял фуражку, положил ее на полку рядом с другими, точно такими же и, аккуратно пригладив волосы, вошел в зал ожидания. Здесь он сел в кресло, прикрывшись газетой, взятой со столика. Вошел еще один офицер, тоже положил свою фуражку на полку, с самого края, и сел рядом с Цвюнше… Оба они сидели спиной к гардеробной.