Она в изумлении остановилась:
— Но ведь это брат господина Фабиана!
— Я очень сожалею… но я действительно только брат господина Фабиана. У господина Фабиана немножко не ладно… вот тут…
И Эрик многозначительно стукнул себя по лбу.
— Он болен?
— Сбрендил немножко.
— Никогда не слыхала такого слова.
— Я тоже, но оно тут самое подходящее. У него что-то лопнуло в мозгу.
— Вы, разумеется, шутите?
— Ничуть не бывало, милейшая мамзель… не знаю, как вас по имени?..
— Меня зовут Мария.
— Мария… вот как. Что ж, имя довольно заурядное…
— Но с прибавкою «Стюарт» довольно звучное.
— Ну, это теперь редко услышишь.
И он, догадываясь, что девушка во всяком случае получила некоторое воспитание и образование, поправил свои манжеты.
— Разве, милейшая мамзель Мария — если разрешите мне называть вас так — никогда не… никогда…
— Чего я никогда не…?
— Никогда не замечала, что большак, — так я в старину прозвал его, любя, — что большак не совсем в здравом уме? Он, по-видимому, сам хорошенько не ведает, что творит… Притом мозги у него такие неповоротливые, так туго соображают и воспринимают, что ему приходится долбить и зубрить день и ночь. И просто грешно ему мешать. Поэтому я и решился попросить милейшую мамзель Марию не заниматься им больше и не слушать его болтовни.
— Он вовсе уж не так разговорчив.
— Оно и не так-то легко вести разговор на нашем неуклюжем, солдатском языке, на котором даже слово «любовь» мужского рода.
— Как и на французском, но это нисколько не мешает французам…
«Да она совсем ученая!» — подумал Эрик и взглянул на свои часы, плотно прикрывая их рукой, чтобы девушка не разглядела безобразной старой серебряной луковицы.
— Что скажет мамзель Мария?.. Не пройдется ли, для разнообразия, сегодня со мной… раз уж мамзель Мария все равно встала так рано? Погода прекрасная… и я, кстати, порасскажу про Фабиана.
Девушка огляделась, кивнула в знак согласия, и они пошли по дороге, уходя все дальше и дальше за город.
Корзинку она взяла с собой для собирания цветов, и, помогая ей в этом, Эрик рассказывал о своей родине Сигтуне, где все дома были деревянными, а церкви в развалинах. Но скоро оказалось, что она знает побольше его. Она рассказывала о народном спектакле в Стокгольме, где видела Карла Иоганна и Браге и королеву Дезидерию в тюрбане с белыми перьями… И королева несколько раз наводила на нее свой лорнет.
Время пролетело так быстро, что Мария перепугалась, когда услыхала доносившийся из города звон.
— Восемь часов! — Она крепко пожала Эрику руку, схватила корзинку и бегом пустилась домой.
— Завтра, — крикнул он ей вслед, — завтра я опять постучу к вам… мамзель Мария, милая, славная мамзель Мария!