Ночь была ярко освещена. Дэйн надеялся на то, что Доновану с его джонками удастся спуститься вниз по реке, но недооценивать Вьетконг не стоило: в нем служили быстрореагирующие и хитрые ребята, и, следовательно, они должны будут устроить засаду. Опыт подсказывал ему, что будет именно так..
Он выкинул эти мысли из головы. Он шел по следу.
Тут и там он видел согнутую ветку, след в ново-образовавшейся после прошедшего дождя грязи. Обнаружив следующий кровавый отпечаток, Дэйн продолжил легкое скольжение вперед, зная, что во всем мире найдется всего несколько человек, способных на то, что он делал сейчас.
За час до рассвета он набрел на широкую кровавую полосу. Рана его противника увеличивалась, и, по-видимому, это затрудняло ему путь. С наступлением утренних сумерек Дэйну следовало увеличить осторожность продвижения вперед. Смотря по тому, где они сейчас находились, Гоан — или же его товарищ — должен был либо спрятаться и переждать дневную часть суток, либо сделать рывок вперед, рассчитывая на то, что его смогут подобрать дружественные военные части. Это была характерная черта войны в дельте: здесь не было четко проведенных границ и, идя по прямой, вы могли несколько раз оказываться то в дружественной зоне, то в зоне противника. Именно поэтому большинство фермеров-крестьян и рыбаков старались не выказывать никому особенного расположения, оставаясь при этом со всеми в дружеских отношениях. Но в Сайгоне этого не понимали и требовали от крестьян абсолютной преданности. Абсолютной преданностью считалось то, что одному из членов вашей семьи всегда могли ради поучительного урока выпустить кишки. Но Дэйн не мог обвинять крестьян в том, что они стараются угодить и тем, и этим.
Первые лучи солнца застали Дэйна в густом подлеске. Он размышлял: двигаться дальше или переждать день. Потом решил двигаться вперед.
Устье дельты поднималось вверх. Ему показалось, что откуда-то доносятся какие-то звуки, и он удвоил осторожность. В подлеске слышалось огромное множество звуков, естественных звуков: ветер, заставляющий похлопывать огромные листья, ветви деревьев, трущиеся друг о друга, тяжелые, спелые, валящиеся на землю и разбивающиеся от собственной спелости фрукты, — и он слушал каждый звук в отдельности, стараясь идентифицировать его. И при этом продолжал двигаться.
Через час после рассвета он отыскал свою мишень, привлеченный неестественностью раздававшихся впереди и справа звуков и каким-то непонятным пятном. Дэйн прополз немного вперед, затем остановился и, немного высунувшись из травы, огляделся. Вьетконговец свалился лицом вниз. Дэйн увидел, как тяжело дышит человек. Тело его вздымалось в такт каждому вздоху. Дэйн выпрямился и, подойдя к мужчине, перевернул его на спину. Во время этой процедуры он услышал, как человек издал тихий стон и прекратил дышать.