Дед появился в дверном проеме, неся в руке «Яростного» тридцатого калибра, — лицо его ничего не выражало. В молчании они отошли от дома и побежали к лесу. И тут Уайя понял, почему Таводи хотел, чтобы он перед началом охоты сделал паузу, — для очистки сознания, для психологической подготовки. И все получилось, потому что теперь он был спокоен и уверен в себе: пламя немного притухло, и теперь он мог упорно, и без сожаления преследовать врага.
Когда это было возможно, они бежали по хребтам холмов, пробираясь в чахлом верхнем кустарнике вместо чащоб по склонам. Иногда кричала ворона — очень назойливо и громко. Раз по тропе выше что-то заворочалось — похожее на медведя, — но при их приближении убралось. Они бежали ровно, и старик не показывал никаких признаков усталости. Когда солнце ушло, они остановились и подождали восхода луны, надеясь, что это будет «помощник охотников». Она взошла огромная и яркая над далекими горами, и внезапно ночь окрасилась в цвета холода. Таводи усмехнулся.
— Не очень-то везет этому Лаутону, а?
Они решили добираться до хижины обходными путями и не пользоваться асфальтированными дорогами — не хотели попадаться на глаза, — а также более коротким, но и более трудным путем, проходящим с востока от них, где холмы менее обрывисты, зато больше ручьев и стремнин, через которые приходилось перебираться. Таводи был уверен в том, что Лаутон выберет более прямую дорогу, но он также мог устроить засаду на тропе, по которой двигался. Двигаясь к цели дальним путем, они избегали всяческих случайностей. Уайя согласился со всеми соображениями, удовлетворенно заметив, что, несмотря на холодную ярость, бушующую в груди, он способен делать спокойные и разумные замечания чисто по делу.
Теперь, когда взошла луна и мир вокруг него заполнился ночными звуками, он зашагал, осторожно, но быстро перебирая ногами, приноравливаясь к шагу Таводи и восхищаясь выносливостью старика. Они прошли уже семь или восемь миль, практически все время в гору, а дед все так же неутомимо шел вперед, изредка останавливаясь, чтобы отыскать в чаще более удобный проход. Иногда до них доносились звуки шастающих в ночи животных, которые никак не могли понять, что делают ночью в лесу эти двое? Однажды раздалась пронзительная трескотня, словно они разбудили семейство белок или бурундуков.
Наконец Таводи остановился.
— Отдыхаем, — сказал он, и они легли на животы, ногами друг к другу, не произнеся ни слова. Стоило Уайе решить, что дед уснул, как Таводи встал, потянулся и повернулся лицом к озеру. Через секунду они были снова в пути.