Бернье, живший в Лаосе дольше, чем кто-либо из его знакомых, поместил свой штаб в холле этой гостиницы. Люди приходили и уходили — летчики, корреспонденты, торговцы опиумом, случайные молодые и накачанные наркотиками до одурения экспатрианты. Но сам Бернье оставался, проводя свой бизнес с галльской небрежностью. Ему нравилась каждая его секунда. Торгуясь и договариваясь с фанатиками, с владельцами информации, предавая и обманывая всякого, кто имел глупость показать свои уязвимые места, и зарабатывая достаточно того, что называлось здесь кипом, чтобы ощущать себя покойно, Бернье был своего рода учрежденном, которому никто не доверял и в котором все нуждались. Небольшого росточка образованный человек с вьющимися черными волосами и аурой безразличия, которая поначалу страшно раздражала, а затем затягивала ничего не подозревающего человека в свои хитрые тенета. Бернье отнюдь не был актером, играющим какую-то роль: пресыщенная манерность речи была отнюдь не внешней, а присущей натуре этого человека, потому что в сердце Бернье лежала глубоко спрятанная страсть ко всякого рода интригам и заговорам, и в этом деле он был непревзойденным мастером.
И сейчас, в любой момент, составляющие его нового плана могли появиться в дверях, выйдя из ослепительного полуденного солнца. Этих частей будет четыре — четверо людей, нанятых его друзьями для выполнения труднейшего и опаснейшего задания.
Бернье знал с точностью до части секунды, когда все они прибыли в Нонг Хай, находящийся на другом берегу реки Меконг в Северо Восточном Таиланде. Сейчас они должны уже переправиться через реку и направиться сюда. Их везут сюда в крошечном такси, и они, видимо, проклинают жару и неудобства и не доверяют друг другу.
— Мсье Бернье, — негромко позвал его бармен.
Он оторвал взгляд от стакана и увидел их. Встал.
Четверо мужчин заполнили пространство большого холла. Он был знаком с ними по предоставленным досье. Ему хотелось узнать, который из них наиболее опасен.
— Джентльмены, — сказал он. — Же зуи Бернье.
Все четверо подошли к его столику, и он улыбнулся всем по очереди и стал представлять их по-английски.
— Американец Джон Дэйн. Два моих английских друга — Ян Клэйборн и Джон Хэнсли. А, и мой соотечественник — Габриэль Ланже. — Вся четверка неловко расселась, разглядывая Бернье.
— Куэль вин пренен сез мсье? — спросил бармен.
— Воду, — ответил Дэйн.
Бернье развернулся в его сторону.
— Буле ву дэ'ль эе минераль?
— Эвьян вполне сойдет.
— Очень приятно услышать от вас понимание французского, мой друг, — сказал Бернье.