Просыпается Моисей от рассветной прохлады, хотя три верных пса Балак, Уц и Калеб прижали к нему свои горячие тела.
Никуда незнакомец не улетучился, спит по ту сторону погасшего давно костра, закутавшись с головой в платок и хламиду. Огромное стадо овец, края которого теряются в не исчезающем и днем сумраке ущелья, недвижно во сне, и Моисей в сопровождении псов обходит его, который раз умиляясь тому, как ягнята с доверчивой беспомощностью прижались к своим матерям.
И целый день до вечера в узкой горловине ущелья или на раздавшемся между скал пространстве со скудной сухой травкой, которое остается оголенным после ухода овец, впереди стада маячит фигура незнакомца, лица которого Моисей так и не увидел, но овцы чувствуют в нем уверенную хватку погонщика. Псы же относятся к нему настороженно.
С наступлением сумерек снова костер, снова разглагольствования, но более спокойно изрекаемые Гавриэлем и воспринимаемые Моисеем.
— Догадываюсь, почему тебе было тяжко в Египте, господин мой. Ты просто родился с душой, близкой к природе, дикость которой воспринимается умом египтянина как начало, враждебное их упорядоченности, породившей колоссы дворцов и пирамид. И душа твоя, созвучная с природой, открыла иную империю форм — тоже волшебных глазу: завихрения, воронки, спирали. В пустыне это особенно открывается, ведь это же твои слова о внезапно увиденных завихрениях пустыни, которые с приближением оборачиваются то деревом, то овцой, то камнем?
— Меня уже не удивляет, что ты угадываешь мои мысли, но для меня ничего нового в том, что вихревое начало и сотворяет, быть может, все формы в мире.
— Это лишь начало. Но сделай еще шаг и подумай вот о чем. К примеру, ты видишь дерево, лист, дом, верблюда. В общем-то неважно, на какой случайной точке этих предметов или существ останавливается взгляд. Все равно конечный результат один: все точки взгляда сливаются в нечто заведомо известное — лист, дерево, дом, и, значит, формы эти заранее заложены в природе по некоему образу и подобию, их надо лишь нащупать мыслью, увидеть взглядом, услышать словом или музыкой. Выходит, ничего случайного нет. И значит, есть высшее присутствие, есть Бог.
— Не хочешь ли ты сказать, господин мой, лица которого я так и не увидел, что свободный поиск, кажущийся случайным, и есть главное правило Божественной игры?
Кажется, впервые за эти двое суток Моисей в свою очередь поколебал самоуверенность незнакомца по имени Гавриэль.