— Абсолютно с тобой согласен. А заодно, думаю, и остальным хорошим уроком будет.
— Ты имеешь в виду кого-нибудь конкретно, Саня? — с наивным видом спросил Грязнов.
, — Да тут и конкретно, и абстрактно, если кому-нибудь придет шальная идея смыться, хотя бы на время, пока все утихнет. Но я уверен, что не утихнет, Слава. А ты как считаешь?
— Ох не утихнет, — горестно вздохнул Грязнов. — В общем, уже сегодня мы этого Умарова объявили в розыск. Посмотрим, куда он от нас денется. Ну да ладно, это все частности. А я, видит бог, господа, не хотел портить вам настроение. Так что мы с Павлом Петровичем, пожалуй, поедем, нам еще предстоит длительная беседа, а вы уж извините... Да, Александр Борисович, — Вячеслав Иванович повернулся к нему, словно забыл сказать о самом главном, — по опыту почти профессионального рыболова могу тебе заявить, что в эту погоду и в данное время суток хорошая рыба клевать не будет. Поэтому ты с нами или как?
— Да, видимо, в таком случае тоже придется извиниться перед хозяевами... — с сожалением ответил Турецкий. — Но ты считаешь, точно не станет клевать, да?
— Сто пудов не станет.
— Ну что ж, тогда, господа, разрешите и мне откланяться. — Турецкий отдал всем общий поклон и отдельно помахал ладонью чекисту: — Рашид Закаевич, вы о моей просьбе не запамятовали?
— Помню, — кивнул тот.
— Телефончики ваши для связи оставьте, пожалуйста.
— Ах да-да, — «вспомнил» чекист.
На бумажной салфетке он записал два номера своих телефонов — городской и мобильный — и отдал Турецкому.
— А вы, Иннокентий Мурадович, как себя чувствуете? — не мог не поинтересоваться Александр Борисович напоследок, складывая бумажку с телефонами и пряча ее в карман.
— Все в порядке, — закивал и тот.
— Ну и славненько. Извините, Савелий Тарасович, что не успел до конца воспользоваться вашим гостеприимством. Надеюсь, все у нас впереди.
И они втроем — с Затыриным, который невольно оказался между Грязновым и Турецким, — пошли к катеру.
— Что так скоро? — спросил Гоша.
— Дела, — коротко ответил Грязнов и спросил у него: — Если мы каюту вашу займем, ничего? Уединиться надо.
— Какой разговор? — ухмыльнулся Гоша, с недоверием посматривая на подполковника, которого заметно покачивало. Но явно не от выпитого.
Впрочем, усевшись в небольшой каюте, Затырин словно бы почувствовал себя увереннее. Точнее, стал наглеть. Даже лицо порозовело и вскоре стало приобретать привычный красный цвет. Но краснота стала сменяться бледностью, когда Грязнов включил свой диктофон и послышалась речь...