— Ты все напутал, Вячеслав Иванович, — вмешался Турецкий. — Это не он, это Иннокентий Мурадович набрал.
— Я не в прямом смысле сказал, а в переносном.
— Ах вон ты о чем?..
Они старательно изображали из себя недалеких служак, вынужденных принимать неприятные решения. Но
Турецкий размышлял, для чего нужно Славке в данном случае явно вызывать огонь на себя? Или появилось то, о чем ему, Александру, еще неизвестно? И тогда он, принимая удар, тем самым развязывает Турецкому руки?
— Ну не желаете, господа, слушать — и не надо. Я и сам мало удовольствия испытал, честно вам заявляю. Особенно тот момент, когда эти уголовники, как вы, Савелий Тарасович, совершенно справедливо выразились, сообщают моей сотруднице, что ее захватили по прямому указанию, — показал Грязнов пальцем, — Павла Петровича, а затем подробно рассказывают о том, что он с ней станет делать, если она не расколется. Ну ему, я понимаю, понятно уже, что мы отчасти и по его душу прибыли. А им-то, бандитам, зачем? Ни они нам, ни мы им не нужны. Так в чем же дело? В общем, скажу вам честно, господа, не стал я ломать себе голову, а позвонил Ивану Христофоровичу и обрисовал ситуацию. А затем предложил, что для пользы дела, то есть во избежание помех в дальнейшем расследовании, нам надлежит приостановить, скажем так, деятельность подполковника Затырина, временно освободив его от занимаемой должности и отправив под домашний арест. И взяв подписку о невыезде. Ну а дело о соответствии подполковника занимаемой им должности необходимо передать для служебного расследования в Главное управление собственной безопасности МВД РФ. Генерал Седлецкий полностью со мной согласился. О чем я вам, господа, и сообщаю. Можете лично проверить, кто сомневается. Постановление об этом, подписанное начальником ГУВД области, вас ожидает, господин подполковник, в вашем кабинете. А мне вы можете прямо сейчас сдать ваше личное оружие и служебное удостоверение.
Затырин из багрового сделался бледным до синевы. Гневным взглядом уперся он в Грязнова, который не демонстрировал никаких попыток силового решения этого вопроса, и собрался что-то ответить, наверняка в резком тоне. Но Вячеслав Иванович, по-простецки взъерошив рыжие волосы на затылке, будничным тоном опередил его:
— Давайте, Павел Петрович, не будем затягивать, для вашего же спокойствия.
Затырин положил пистолет и удостоверение на стол и сделал шаг в сторону. Грязнов взял и не глядя сунул их в свой карман.
—Да, Саня, — сказал он таким тоном, что все остальные не могли не обратить на это внимания, — я ж еще один вопрос с генералом решил. Спрашиваю у него: а где сейчас находится командир ОМОНа? Надо, мол, его срочно допросить. Уж очень много к нему накопилось у нас вопросов. Ну Иван и отвечает: сейчас прикажу узнать и перезвоню. И знаешь, что, оказывается, выкинул этот Умаров Умар Закирович? В бега подался! Ох, чует кошка, чье мясо съела! Я сразу сообразил, Саня! Откуда известно? — спрашиваю. А генерал отвечает: «Да уж третий день ни на службе, ни дома не появляется. А эти олухи доложить боялись, все, понимаешь, ждали чего-то?» А чего? Когда рак на горе свистнет? Так он уже давно свистнул. Ну и говорю, что, раз, мол, такое дело, немедленно объявляем его в федеральный розыск. И официально предлагаю Ивану все необходимые данные на этого майора срочно отправить в Москву, в министерство. Не первый ведь в нашей жизни случай, верно? Многим такой поворот дела мозги вправлял, я правильно мыслю?