— Веди себя тихо, и мы тебя не тронем. Вот наушники, надень их и внимательно слушай. А после обсудим. Вякнешь без спросу, задавлю.
Вот именно эта спокойная, равнодушная интонация и убедила судью вести себя по возможности тихо. В такой манере, почему-то показалось ему, могут разговаривать только закоренелые убийцы, для которых нет ничего святого.
Он послушно напялил на голову пружинку с наушниками, приладил их и услышал...
«Ну что у вас опять, едрена мать?!»
«По мелочам, Савелий Тарасович, мы вас не беспокоим... »
Антон Захарович почувствовал, как по спине его потек холодный пот. Он все сразу узнал и понял. Хотел было отстраниться, даже снять наушники, чтобы объяснить... Но вот только что — этого он еще себе не представлял. Однако резкий толчок в затылок вернул его к действительности.
— Слушай!
И он продолжал слушать — до тех пор пока не была им самим сказана фраза:
«Оно даже и лучше, если вместе со следаком и водила тот погибнет, доверия к факту больше... »
Пот уже не струился — все тело будто находилось в ледяной ванне.
— Как вам могла прийти в голову такая кровожадная мысль, Антон Захарович? — спросил молчавший до сих пор второй человек, и Слепнев с ужасом, от которого у него поднялись дыбом остатки волос, узнал голос Турецкого.
— Э вы?! — только и смог выдавить судья.
— Я, как видите. Или слышите. Ну и что мы после этого будем делать? Судья-убийца — это что-то новое в моей богатой всякими чудесами практике. Или заказчик убийства. И компания у него хорошая — мэр, прокурор и начальник милиции. И на всех, оказывается, давно уже пробы ставить негде. Молчите? А что вы можете сказать?..
— Это... какая-то жуткая нелепость, — пролепетал судья.
— Ничего подобного. Это суровая правда жизни. Я- то думал поначалу, что тот минимум, который мы могли бы вам предложить, — это ваша отставка с формулировкой «утрата доверия и ненадлежащее исполнение своих обязанностей». Уж я бы постарался, переговорил с вашим судейским начальством, не впервой беседовать по душам. Но теперь, вижу, дело с вами гораздо серьезнее. И тут уже не отставка, а уголовное дело. Вы ж представляете, что будет, когда мы эту запись опубликуем?
— Это частный разговор, он не имеет веса! — вдруг пришел в себя судья. — И вы не имели права. Кто давал санкцию?
— Вам так кажется. А запись есть результат оперативной разработки. Коллеги поделились, устроит? У них многое есть. В том числе особый интерес для меня представила запись вашего разговора с Кожаным относительно судьбы его сынка Виктора. Припоминаете?