Настроение у Савелия Тарасовича заметно улучшилось. Даже разговор с Кривенко стал казаться не слишком серьезным и опасным для него.
— Значит, — словно подводя итоги разговора, заметил председатель районного суда, — спускаем как бы на тормозах, я правильно понял тебя, Савелий Тарасович?
— Как бы правильно, — засмеялся мэр Гузиков, слегка иронизируя над коротышкой — судьей Слепневым.
Видимо, чего-то все-таки не учли мэр и его команда.
Наутро в «Гласе народа» появилась небольшая статья, подписанная прокурором межрайонной прокуратуры Керимовым и напоминавшая по сути своей информационную отписку. Иннокентий Мурадович, чтобы не затягивать дела и несильно напрягать свой мыслительный процесс, пригласил к себе в кабинет редактора «Гласа» Ефима Шитикова и с ходу надиктовал тому на диктофон все те соображения, которые записал для памяти еще в кабинете мэра. Ефим — этот рыжебородый верноподданный трепач, каковым он слыл в городе, — попробовал задать несколько уточняющих вопросов, но Керимов оставил их без внимания.
— Нечего тут рассусоливать, — сказал он. — И комментарии твои никому не нужны. Все должно быть ясно и однозначно. Никаких противозаконных действий произведено не было — раз. Фактически все, описанное в областной газете, является злостным вымыслом, и это дело прокуратура без внимания не оставит — два. И, наконец, третье — виновные понесут наказание. Степень вины каждого определит суд, и только суд! И любые попытки оказать на него давление будут пресекаться в установленном законом порядке.
Ну чего им еще нужно? Все коротко и предельно понятно. Пусть делают выводы.
Статья вышла в том виде, как ее надиктовал Керимов. И для возбужденного уже населения маленького, в сущности, городка, в котором интересы личные фактически ничем не отличались от общественных, поднялась новая волна возмущения.
Еще ночью нашлись смельчаки, которые на центральной площади, прямо у памятника Ленину, закрепили лозунг-растяжку: «Мэра и всю его команду лжецов и подхалимов — в отставку!» А утром по указанию Гузикова, возмущенного очередной провокацией оппозиции, пригнали автомобиль с подъемником и стали снимать этот лозунг, что оказалось делом совсем не простым. Толстый стальной трос, на котором висела растяжка, был предназначен для поддержки электрического кабеля, соединявшего четыре фонаря по углам площади. И чтобы добраться до лозунга, следовало опустить трос, и для этого сначала отключить электричество, отсоединить кабель, а уж только потом можно было дотянуться и до лозунга — словом, целая история. Оставалось загадкой, каким образом лозунг вообще сумели повесить так высоко, не сам же он там оказался!