Эту тонкую игру придумал, между прочим, подполковник Затырин. Узнав, чье это заведение, от майора Сенькина, Павел Петрович подумал, что армянину здесь, в городе, делать нечего, а казино со всеми его службами и доходами вполне может принадлежать и ему самому — не станет же Прапорщик оспаривать у начальника районного управления внутренних дел такое его право! А то пусть попробует...
В общем, в соответствии с «чистосердечными признаниями» задержанных вопрос с Самвелом утвердился окончательно. Но разговор с ним у подполковника произойдет не сейчас, а завтра, когда материалы оформятся и можно будет провести в казино жесткий шмон со всеми вытекающими последствиями.
Сопляки мальчишки, которые не выдерживали побоев и подписывали «показания», в здании не задерживались. Их строго предупреждали о возможных последствиях «разглашения», угрожали дальнейшими вызовами в милицию для дачи показаний, наконец, подтверждали все сказанное прощальной зуботычиной и выкидывали за порог. До дому они уже добирались сами, благодаря Бога за то, что так все еще закончилось. Потому что из соседних кабинетов доносились истерические крики девушек, которых то ли избивали, то ли насиловали милиционеры.
Впрочем, девушек тоже недолго задерживали. Ментам нравились сдвинутые столы, они балдели, когда добрых три десятка местных красоток, отобранных ими специально и раздетых теперь догола, исполняли самые изощренные их фантазии, рыдая навзрыд, но не смея сопротивляться. Девок набрали много, на всех хватало, даже и не по одному разу. Особенно развеселились, когда узнали, что одна из них невеста и что на дискотеке она была вместе со своим женихом. Ну тут уж фантазия совсем разыгралась, и попробовать невесту захотел чуть ли не каждый второй. Верно говорят, что гуртом и батьку легче бить — такая вот философия...
Поразительно, но беспощадно насилуемые этими жеребцами девицы умоляли своих мучителей пощадить хотя бы невесту. И ведь ее почти пощадили! Правда, трое особо ретивых стражей порядка не могли себе отказать в удовольствии, особенно старался сержант Малохоев, словно мстя за испытанные им недавно унижения, но всему приходит конец. Стащили девушку со стола, толкнули к кучке ее одежды, валяющейся на полу, посмеялись вволю, глядя, с каким трудом она одевается, и дали ей подзатыльник — вали отсюда и благодари, что жива осталась.
К концу ночи помещения, кроме «обезьянника» внизу, где осталось сидеть десятка полтора самых упертых, а также братков, которые верили, что пахан их не оставит, опустели. Листы с показаниями большой кипой принесли в кабинет к начальнику.