Сержант, придя в себя, грязно матерился и обещал всем им показать теперь такое, отчего даже испуганные женщины пришли в себя и стыдливо засмеялись.
— Ну и что теперь с вами делать? — спросил Теребилин, подбирая документы, валяющиеся на асфальте. — Наказать или отпустить с миром? Как считаешь, Леха?
— Времени маловато, но я бы тем не менее наказал. Нельзя им без конца спускать такое хамство. — Он вытащил из кармана сержанта свой пистолет, забрал справку.
В это время, вызванные дядей Мишей, наблюдавшим за скоротечной схваткой через стеклянную дверь, на стоянку высыпали из ресторана многочисленные гости.
Минуты хватило, чтобы все оказались посвященными в курс дела. И общее мнение было таким же, как и у Алексея Сороченко, — милиционеры совершенно охамели и их пора наказывать.
Тут же обозначились свидетели, и на пяти машинах, включая ментовский «козлик», в который запихнули задержанных, все отправились в городской отдел милиции, к дежурному, чтобы сдать под расписку задержанных ими хулиганов милиционеров, от которых к тому же пахло водкой. А заодно и передать их оружие, которым охамевшие стражи порядка, к счастью, не успели воспользоваться, хотя попытки к тому были — и на этот счет тоже имелись свидетели...
Если бы оба успешных в своем деле коммерсанта на минуточку отдали себе отчет, чем могло быть вызвано нападение на них явно нетрезвых милиционеров, они бы, возможно, и не предприняли этого не самого умного в своей жизни шага. Но задавать задним числом вопрос: а что было бы, если бы не так, а иначе? (как это почему-то издавна принято в России) — представляется теперь еще более глупым делом. Вероятно, не сумели они предвидеть в ту минуту, какие последствия могут ожидать и их самих, и друзей-приятелей, слишком охотно согласившихся помочь им обуздать зарвавшихся ментов. Ну а раз не смогли предвидеть, — значит, и воду в ступе толочь нечего — уж чему, как говорится, быть, того не миновать...
Дежурный по воздвиженскому городскому отделу милиции капитан Гусаков был в полной растерянности. Возбужденная толпа народа человек в пятнадцать ввалилась в дежурное помещение, ведя с собой скованных наручниками троих милиционеров, причем у двоих из них были в кровь разбиты лица. «Асфальтовая болезнь, — добродушно пояснил один из мужчин вполне интеллигентного вида. — Напились и неудачно упали».
Гусаков приказал увести своих незадачливых сотрудников и оказать им необходимую помощь. А остальных, прибывших с ними, попросил успокоиться и толком рассказать, что произошло. Поскольку говорили все хором, он едва не оглох от гомона и приказал посторонним, конкретно непричастным к делу, освободить помещение, а остаться тем, кто смог бы что-то объяснить.