Люди ушли, мы с вождем беседовали, налаживая общение, нам по мере сил помогала в разговоре Ира Матниязова – как нам показалось, в словах Мудрого Кремня – так нам представился вождь, немало тюркских корней слов. К тому же девушка с прирожденной пластикой танцовщицы умела изобразить необходимые понятия движениями, и хотя вождь первоначально косился на нее, как же – женщина участвует в серьезном разговоре, но потом перестал. С видимым удовольствием он наблюдал за грациозной нашей татарочкой, изящно показывающей то «бежать», то «идти», то «делать», «зажигать огонь», все то, на что не хватало слов, у нее выражалось языком тела.
С языком особых проблем не возникло, — он в первую очередь был предметным и ситуационным – глаголы – соответствующие движения, жесты, слова – короткие слоги. Насчет «тюркских» корней – я конечно загнул, пожалуй. С таким же правом они могут быть и прорусскими, проиндийскими и прогерманскими. Если ориентироваться на современную нам науку – на этих территориях формировались языки индоевропейской семьи, а языки моих собеседников были скорей тем языком, на котором дитя зовет мать – любой национальности женщина этот крик поймет без перевода. Антон чуть не с пеной у рта доказывал, что они – эти люди чуть ли не на древнекорейском разговаривают, обосновываясь тем, что мы сейчас все-таки ближе к Западно-Сибирской низменности, Тормасов буркал, дескать, что тут имеют место быть натуральные протоарии, тут мол арийцы бебегали стадами и потом смылись в Индию. Короче говоря, как у Эдгара По в рассказе «Убийство на улице Мод,» слушавшие невнятное бормотание обезьяны определили его как речь на малознакомом языке. Ира слабо помнила родной язык, наши корейцы были ими только «по паспорту и по физиономии», хоть и увлекались национальным таэквондо, а про знание Тормасовым «Протоарийского» я вообще помолчу. Назову его «древнекаменным», если угодно – все равно на великой равнине, в центре Евразии, где расположена Страна Городов, куда мы попали, в исторически короткое время распространилась смесь исконного языка с упрощенным нашим, русским, с решительным перевесом в сторону последнего, в силу его культурной экспансии – так в наше время распространяется английский, являющийся основным языком компьютеров, кино, мореплавания, и науки.
Пока мы таким образом общались, к нашим друзьям подкрался «культур-шок номер два», если считать первым знакомство с иглами и зеркалами, то мужиков повергло в очередной ступор знакомство с нашим оружием и инструментами. Лезвия копий и ножей для лучшей сохранности в пути были помещены в ножны и чехлы, луки размещались в тулах. Когда сын вождя, тот самый помощник, взятый в свой первый торговый поход, гордо продемонстрировал Степину, как он своим каменным ножом отрезает ствол прямой рябинки, видимо на древко для копья, аккуратно надрезая по кругу, тот, пожав плечами, достал из ножен кхукри, несильным с виду ударом перерубил стволик. Несколькими точными движениями Сережа освободил ствол от ветвей, и выжидающе поводил лезвием по тонкой вершинке, дескать, где конец делать будем? Получив указание, он опять же одним ударом срезал в нужном месте вершину и протянул полученное для дальнейшей обработки. Парень ухватил полученную заготовку ратовища