требовалось время. Торговля шла как в студенческой столовой. Современная молодежь ждала в очереди. Без очереди нет арифметики. А без арифметики нет организации. Бывали и трипы, я видел сопляков, которые делили «бумажки» на четвертушки, некоторые их глотали, некоторые сосали. В клубе не хватало темных углов, в которых они могли бы скрыть свою безумную жажду как можно более драматичного безумия. Разные лица, разные характеры, разный товар — Титус заботился о том, чтобы все они были гармонично приняты и обслужены в защищенной капсуле Барона. Я имею в виду, защищенной
законом. Все в соответствии с принципом хозяина: «Лучше иметь, чем не иметь».
Потом мы пошли к Красе отмечать день рождения. Я был пьян, и чтобы выдержать этот праздник, плохой адреналин и сбивчивые разговоры, мне нужно было добавить еще. Переплетеные тела оценивали друг друга, угощаясь чужим вниманием. Одни выбирали музыку, другие выбирали телок. Танцы спонтанно превратились в объятия и пантомиму полового сношения. Сцены проигрывались быстро, не переходя ни во что реальное, весьма поверхностное трение сглаживало невидимые недоразумения. Никто не утруждал себя танцами один на один. Краса в одной из пауз переоделся. Он хотел быть главным угощением. Этого почти никто не понял. К нему подходили, целовали в щеку и спрашивали, какая комната свободна. Всегда так, один старается, а достается другому. Дружба недолговечна, общение вечно — нежно шептал мне алкоголь, единственное живое существо в этой квартире. Я уже довольно сильно одеревенел от проглоченных градусов, когда появился Барон, в сером, отливающем блеском костюме и серой шелковой рубашке. Это были разные оттенки серого. Он шел плавно как яхта. В руке нес букет красных роз в нарядной бумаге с веточкой папоротника и красным бантиком. Краса бросился ему навстречу, распахнув объятия и издавая восхищенные звуки, но темные непрозрачные глаза и улыбка летучей мыши в одно мгновение охладили его.
«Что это за маньяка ты оставил за стойкой?», прервал он Красины вопли и сопли, прострелив его взглядом, который недвусмысленно сообщал: «мы здесь не в церкви».
Тишина подобно лавине обрушилась на гуляющий народ с очень, очень большой высоты.
Тишина между молнией и ударом грома.
«А, это…», начал было Краса, окаменев как недовершенный памятник. Не было такой стойки, за которой он смог бы спрятаться и остаться там до конца жизни. «Сегодня у меня день рождения, и я…». Звуки, которые он производил, открывая рот, звучали обреченно, вероятно совершенно неосознанно.
Металлический голос прервал писк домашней мыши, которая отчаянно пыталась вернуться в свою клетку: «Твой день рождения закончился три часа назад». У Барона для ночной работы имелся особый тариф. Было очевидно, что больше внимания он уделяет не людям, а времени. И он прав — люди заменимы, а время нет. Я, было, задумался над бренностью жизни. «Это у тебя какой по порядку?», спросил он, не отрывая взгляда от надетого на средний палец правой руки чудовищно большого платинового перстня с красноватым рубином овальной формы. По моей оценке такой