— О нет, не нужно, — усмехнулся Лахлан и остановил ее, схватив за руку. — Пойдем наверх.
— Ты иди. Я уже видела их. Спасибо, одного раза вполне достаточно.
— Если мне придется пойти, то и тебе тоже.
Он поднял Эванджелину со стула и для поддержки обхватил рукой за талию.
— Должна предупредить тебя, Лахлан, — прошептала она, споткнувшись на лестнице, — они считают… они считают их красавицами, но это не так. Чтобы не обидеть чувства Сирены, ты просто улыбайся и кивай, как делала я.
— Хорошо, — согласился Лахлан, но уголок его рта слегка приподнялся.
— Ты надо мной смеешься? — спросила Эванджелина, разглядывая его точеный профиль.
— Нет.
Остановив его на середине лестницы, она пристально всмотрелась в Лахлана, чтобы понять, правду ли он сказал, и в это время ей в голову пришла страшная мысль, и она обеими руками вцепилась Лахлану в перед рубашки.
— Лахлан, ты должен пообещать мне, что у нас никогда не будет детей, никогда, — в отчаянии потребовала Эванджелина.
— Обещаю. — Он взял ее лицо в свои большие руки. — Никаких детей. Знаешь, Эви, пожалуй, я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю!
Она удовлетворенно похлопала его по широкой груди.
У Эванджелины от изумления открылся рот, и они, вытаращив глаза, смотрели друг на друга, а потом в один голос буркнули:
— Ты мне нравишься.
Сделав еще несколько шагов вверх по лестнице, они увидели, что Эйдан и Рори, перегнувшись через перила, наблюдают за их неуклюжим приближением.
— Я же говорил тебе. — Эйдан со смехом подтолкнул локтем своего кузена. — Я выиграл.
— Нет, чтобы тебе выиграть, они еще должны через месяц ожидать ребенка.
— О чем они говорят?
Эванджелина, нахмурившись, подтолкнула Лахлана.
— Не обращай на них внимания. Они просто два напившихся кретина, — ответил он и, мрачно глядя на братьев, потер грудь.
— Лахлан, ты плохо выглядишь. У тебя что-то болит? — забеспокоилась Эванджелина, увидев, как краска сбежала с его лица.
— Слишком много выпил эля, только и всего. Пойдем.
Он потянул Эванджелину за собой.
— Я тоже. — Эванджелину замутило, и пол поднялся ей навстречу. — По-моему, мне сейчас станет плохо.
— Да, я понимаю, как ты себя чувствуешь.
Теплая приятная тяжесть наполняла руки Лахлана, шелковые пряди щекотали ему подбородок, окутывая своим нежным женским ароматом. Сейчас в первый раз после того, как они поженились, Лахлан спал рядом со своей женой. Свои ночи в Данвегане Эванджелина проводила, свернувшись в кресле у постели его кузена, а когда накануне вечером сказала, что ей плохо, это не было предлогом. Лахлан улыбнулся, когда в ответ на прикосновение его руки к груди Эванджелины ее сосок под прозрачной сорочкой превратился в твердый бутон.