— Покупные. Вы ешьте, ешьте, а я уж, так и быть, расскажу, что мне известно. А вы потом зададите вопросы...
— Погодите. Сперва вопросы. Между одним пельменем и другим. Идет?
— За дело! Только смотрите не подавитесь.
— Имя пострадавшего вам, конечно же, известно...
— Известно. Ешьте спокойно, я все расскажу сама. Мариуш Данеляк, конюх с ипподрома. Тамошняя мафия тут ни при чем, скачки тоже, в роли жокея он выступал редко, только на арабах, низшая категория, никаких афер. Про эту сторону его жизни можно смело забыть. Судьба распорядилась иначе...
И я рассказала Гурскому все, что мне было известно. Лишь насчет пана Теодора и Кшися не заикнулась. Гурский, как человек разумный, не стал уточнять, откуда мне известны имена и фамилии владельцев машин. А вот сцена на парковке перед моим домом заинтересовала его чрезвычайно. Как только пельмени были съедены, мы перешли из кухни в комнату, чтобы выпить кофе. Точнее, угоститься чаем, вином и остатками бобов.
— Ну и странные же у вас затеи. Что это вам вдруг пришло в голову наблюдать за жизнью на парковке в бинокль? Или у вас страсть подглядывать за соседями?
— Да вы что, обалде... я хотела сказать, сами подумайте. Неужели мне делать больше нечего? Подглядывала я всего лишь однажды, и то не за соседями, а за собакой в доме на той стороне двора. Она так выла и скулила, что мне прямо плохо стало. Окна открыты, все слышно. Я подумала: если собаку мучают, пойду и поубиваю поганых садистов. И схватилась за бинокль.
— И что? — с любопытством спросил Гурский, благо в моем рассказе образовалась пауза.
Я позволила себе тяжко вздохнуть.
— И все было прекрасно видно. Отличная собачка. Метис с чертами немецкой овчарки. Валялась на диване и выла. Потом спрыгнула с дивана, сбегала на кухню, вернулась, вышла на балкон (вид ей явно не понравился), опять плюхнулась на диван и снова принялась за свое. Хозяева на работе, вот она и мается. Чуть меня эта скотинка до инфаркта не довела. А что до стоянки, сами посмотрите.
Я потащила Гурского в другую комнату, с окнами на улицу.
— За кем мне тут подглядывать? Здание под углом стоит, одни балконы видно. Ну разве постирушку кто вывесит, тогда могу полюбоваться на чужое исподнее. Думаете, белье представляет для меня чрезвычайный интерес?
— Ради чего же вы тогда взялись за бинокль?
— Я ведь уже сказала. В книжке у меня был персонаж, свидетель, и мне надо было проверить, что он может отсюда увидеть. У моего нового бинокля отличные возможности. Я записала номера машин и даже умудрилась разглядеть заместителя генерального прокурора. Только такие знания скоротечны. Уж очень быстро у нас чиновники сменяются. Не успеешь оглянуться, а в кресле уже другой сидит.