— Вы сегодня вечером свободны?
— Гляди-ка! Что это с вами такое?
Дейв так на нее посмотрел, что она осеклась.
— Если хотите, подождите меня у выхода.
Они проделали ту же программу, что и в первый раз, Дейв дулся и от злости пил больше обычного. Прощаясь у порога ее дома, он посмотрел на нее так же недобро, жестко, как утром, и спросил:
— Пойдете за меня замуж?
Рут расхохоталась, смолкла, с любопытством уставилась на него, и на лице ее отразилось недоумение, даже тревога.
— Чего это вам приспичило? Перебрали?
- Сами знаете, что нет.
Он говорил правду, и она это понимала.
— Обсудим в другой раз, — пробормотала она, собираясь открыть дверь.
Дейв схватил ее за руку.
— Нет, сейчас.
Рут не пригласила его зайти. Она и впрямь его боялась.
— Погуляем немного.
Битых два часа бродили они по улице от фонаря до фонаря, причем не под руку, не в обнимку.
— С чего это вам вздумалось на мне жениться?
Он упрямо отвечал:
— С того.
— А если бы вы и так получили все, что хотите?
— Все равно бы женился.
— Мужчины вроде вас не живут с такими, как я.
Почему же, увидев на руках у пассажирки ребенка, Дейв внезапно подумал о Рут? Долгие годы он гнал от себя воспоминания о ней.
— Неужто вы воображаете, что будете со мной счастливы?
Тогда он промолчал. Счастье тут было ни при чем. Он не сумел бы объяснить, и вообще его чувства были настолько смутными, что не укладывались в слова. Главное, он принял решение, и отступаться от него нельзя.
— Согласны?
— Отвечу завтра.
— Нет, только сейчас.
Они поженились через две недели. До этого дня между ними ничего не было. Сразу же после свадьбы Дейв заставил Рут бросить работу. Вот такой была мать Бена. Не прожив с Дейвом и двух лет, она сбежала, и ей даже в голову не пришло взять с собой ребенка. Дейв не сердился на нее за то, что она его бросила. Той первой ночью в опустевшей квартире он почувствовал скорее что-то вроде досады, словно потерпел поражение. Он отдавал себе отчет в своих ощущениях. Рано или поздно это поражение должно было его постигнуть: оно подготавливалось давно, исподволь, вызревало в нем с детства.
Но это никого не касалось. И заклиниваться на этом не стойло. У пего остался Бен, все остальное неважно. Когда-нибудь потом, думал Дейв, когда Бен вырастет, станет мужчиной, они, быть может, поговорят обо всем этом, и он расскажет сыну правду.
Он и мысли не допускал, что никакого потом не будет, что Бену не дадут стать мужчиной. В Индианаполисе Дейв чуть было не помчался в суд прямо с самолета, даже не забросив в гостиницу чемодан. Опомнился он в такси.
— Сначала в какую-нибудь гостиницу, — попросил он.